— Да вроде нет. Хотя я в эту папку давно не заглядывал.
— Агент Руни рассказал вам, как замысловато наш НЕПО глумится над трупами?
Фридберг стряхнул с ладоней пыль.
— В две тысячи шестом году я ездил на семинар вашего коллеги, агента Сафарика. Я знаю, на что обращать внимание. Отличный был семинар, и парень он хороший, Сафарик этот. Как у него дела?
— Неплохо, — сказала Вейл. — Он уже на пенсии, но основал частную фирму. Все та же криминалистика, экспертные заключения, полный комплект.
— В общем, там я и научился заполнять ваши формы. Каждому копу нужно пройти такие курсы.
Фридберг повел Вейл и Диксон обратно к мосту. Солнце уже садилось, температура упала на несколько градусов. Прорезая лучами фар сумерки, поток машин тек по мосту — из города в Марин.
Вейл набрала полные легкие воздуха — прохладного, влажного, морского, с запахом соли.
— А подозреваемые у вас были?
— Парочка. Один — парень из местной дезинфекционной службы. Мне он как раз понравился, но он сбежал из города сразу после допроса. Оказалось, он жил по фальшивым документам. Ни слова правды в его заявке о поступлении на работу не было. Мы его так и не нашли — растаял, как капля воды в этом чертовом тумане. И когда мы собрались уже начать настоящую охоту, в поле зрения попал другой парень, Билли Тодд Ланди. Он был псих, в детстве мыкался по больницам, а когда перестал принимать лекарства, то начал искать приключений и, соответственно, попадать в участок.
Фридбергу, несомненно, удалось заинтересовать Вейл.
«Психические расстройства… Этим можно объяснить отрезанную грудь».
— И что потом случилось с Билли Тоддом Ланди?
— Мы его допросили, обнаружили много нестыковок. Его видели возле батареи за пару дней до убийства, время смерти примерно совпадало. Жил он неподалеку от Айверс, в соседнем квартале.
— Склонность к насилию?
— Как таблетки закончатся — еще какая склонность! — Фридберг вынул из кармана пачку «Мальборо», постучал по дну, достал сигарету и закурил. — Но тут-то все и пошло наперекосяк. У нас не хватало доказательств, чтобы задержать его, так что пришлось отпустить. — Он облокотился на деревянную подпорку ограды и, глубоко затянувшись, кивнул на «Золотые ворота». — Я вам не рассказывал про мост?
Вейл с Диксон недоуменно переглянулись.
— Уже рассказывали. Ваш приятель его красит.
— Нет-нет. О его, скажем так, темной стороне.
— Не понимаю, — нахмурилась Диксон.
— Это самое популярное место для самоубийств во всей стране. Тысяча двести в год, если не больше, и это только те, о которых мы узнаём. Туман у нас тут стоит густой, к тому же прыгают люди, случается, и по ночам, когда никто не видит, так что многие копы считают это число заниженным. Кто-то вроде бы подвесил к нему сверхчувствительные камеры — и теория подтвердилась. Мрачновато, правда?
— Инспектор, — вместо ответа сказала Диксон, — к чему вы клоните?
— Через два дня после того, как мы выпустили Ланди, он покончил с собой. Прыгнул прямо здесь, возле северной башни.
— Шансы выжить у него были?
— Да кто его знает. Кажется, за все эти годы выжили только пара человек. Скажем так, шансы невелики. Высота — около семидесяти шести метров. К моменту столкновения с водой он развил бы уже скорость до ста сорока километров. — Фридберг, еще раз сладко затянувшись, поднес сигарету к глазам и внимательно ее осмотрел. — Это хотя бы убивает медленно.
— Да, хотя бы медленно, — задумчиво протянула Вейл.
Джон Уэйн Мэйфилд рано закончил «работу»: когда Диксон с Вейл выехали за черту города, он понял, что следовать за ними было бы слишком рискованно. Если бы они заметили его машину в Напе, а потом увидели ее же на трассе, в тридцати милях от города, шансы, что они спишут это на случайность, были бы ничтожно малы.
Поэтому, когда они въехали в Валлехо, а оттуда свернули на трассу 37, Мэйфилд развернулся и поехал домой. Сейчас, у компьютера, за бокалом коллекционного каберне он должен был хорошенько подумать, а также выполнить пару заданий, без которых не сможет совершить свои главные убийства. Он шел на грандиозный риск, и обратной дороги уже не будет. Сейчас еще можно было остановиться. Остановиться и выйти сухим из воды. Несолоно хлебавши.
Нет, думал он, обратной дороги нет…
Даже если он перестанет убивать. А он намеревался продолжать.
Застыв над клавиатурой, он пригубил вина и задержал его во рту. Он упивался сложнейшим букетом, рожденным на уникальной почве Рутерфорда и в его уникальном климате. Потом наконец проглотил вино и очнулся от грез. Работа звала — рискованная и требующая абсолютной концентрации.
Все, что предшествовало этим убийствам, было лишь репетицией. Выбора не оставалось. Он обязан это сделать. Он хотел этого.
Но — погодите…
Его вдруг осенило. Возможно, он поступит по-другому. Прежде чем «нажать на ядерную кнопку», как он про себя это называл, он мог бы дать им еще один шанс, предпринять последнюю попытку. Он все тщательно продумал, изучил и разыграл в ролях все исходы.
Возможно, это все-таки сработает и не придется рисковать. Он будет осторожен, он угодит им… если они угодят ему. Это был обмен. Равноценный, справедливый обмен. Бизнес-сделка.
Если он решит сделать это, то все должно быть как положено. Он позвонил, чтобы выяснить детали, затем поглядел на настенные часы. Копия должна быть готова через час. Времени осталось совсем мало. Он не мог допустить промах, зайдя так далеко. Ведь риск, пускай и сравнительно небольшой, все равно оставался. Он сделал глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями.
Потом открыл новый документ и начал набирать текст.
Попрощавшись с Робертом Фридбергом, Диксон и Вейл ушли с копией досье. Они поехали обратно в Напу на встречу с Йеном Виртом. Диксон напомнила Вейл, что нужно позвонить и, как они и договаривались, предупредить о визите за полчаса.
Когда они свернули на подъездную аллею, заканчивавшуюся у трехэтажного кирпичного дома, Вейл спрятала заметки Виктории Камерон под сиденье и опустила солнцезащитный козырек, чтобы причесаться перед зеркалом. Промозглый ветер у батареи «Спенсер» изрядно растрепал ее волосы.
— Почему ты не сказала, что у меня на голове воронье гнездо?
Диксон, не отрываясь от сложного процесса парковки, ответила:
— Я смотрела на дорогу. Было темно. Не заметила. — Она опустила козырек со своей стороны и тоже поправила волосы. — А ты почему мне не сказала?
— Значит, мы квиты.
Они вышли из машины и направились к входу.