Орсетта, давно привыкшая к внезапным вспышкам гнева шефа, продолжала с невозмутимым видом:
— Разложение всего тела однородное. Заняло несколько часов. Плоть начала размягчаться и течь, поэтому он сложил каждую часть тела в отдельный полиэтиленовый пакет, перед тем как выбросить в море. Останки прошли обычный цикл разложения: появление белого налета, мраморного рисунка на кожных покровах и небольшое пузырение тканей.
— Сколько, Орсетта? — нетерпеливо спросил Массимо. — Сколько времени он не избавлялся от трупа?
— По останкам точно сказать нельзя, но…
— Affanculo! [18] — выругался Массимо, ударяя мясистым кулаком по столу. — Non mi rompere le palle! [19]
Орсетта покраснела, но не от смущения, а от злости.
— При всем уважении, шеф, я вам «мозги не трахаю»! Это отчет патологоанатомов, а не мой. На самом деле невозможно определить время смерти, потому что скорость разложения изменилась под воздействием морской воды.
— Mi dispiace, [20] — проговорил Массимо, складывая ладони вместе, будто для молитвы. — Продолжайте, пожалуйста.
Он снова нежно прикоснулся к фотографии Кристины на столе.
Орсетта продолжила с того, на чем остановилась:
— Патологоанатомы считают, что Кристина была мертва шесть-восемь дней до того, как ее тело расчленили и выбросили в море.
— Ничего в желудке или в легких, что могло бы нам помочь, не нашли? — с надеждой в голосе спросил Массимо.
Орсетта сдвинула брови.
— К счастью, преступник сложил туловище Кристины в пакет первым и тщательно упаковал. Предположительно, чтобы избежать растекания крови на месте преступления. Поэтому жизненно важные органы сохранились в более-менее нормальном состоянии. С трудом удалось провести анализ ткани легких. Но все же патологоанатомы не обнаружили ни в одном органе диатом. Они также исследовали костный мозг, там диатом тоже не оказалось.
— Диатомы — это такие микроорганизмы, живущие в реках, озерах и морях? — уточнил Роберто.
— Да, — ответила Орсетта. — Иногда даже в воде в ванне. Доказательство того, что они не проникли во внутренние органы, пока она была жива, означает, что ее не утопили и что тело расчленили не в морской воде и не в воде вообще.
— В любом случае обратное маловероятно, — вставил Бенито.
— Вы правы, — добавил Массимо. — Маловероятно, но не невозможно. Известен случай, когда убийца утопил жертву в ванне и там же расчленил тело. Логика в том, что нужно было избавляться от улик только в одном месте, а не в двух: на месте убийства и на месте расчленения. Всегда нужно искать что-то необычное. Если сумеешь найти, то у тебя появится ниточка, ведущая к убийце.
Орсетта долго пила прохладную колу. Массимо не торопил ее.
— Что известно о ее голове? — спросил он, когда Орсетта поставила пустую баночку на стол. — Что патологоанатомы выяснили по поведу головы Кристины Барбуяни?
Орсетта перевернула страницу с записями.
— Голову…
— Ее голову или голову Кристины, — прервал Массимо. — Не забывайте, это не предмет. Мы говорим о человеке.
— Голову Кристины, — начала Орсетта снова, — можно взять за образец, потому что она не побывала в морской воде. Так что с ее помощью реально определить время и дату смерти.
Орсетта заглянула в блокнот, чтобы зачитать точные слова патологоанатома.
— «Кожа легко отделилась от черепа. Волосы осторожно выдернули». В общем, удалось установить точное время разложения — две недели.
Роберто задумался.
— А разложение на земле сильно отличается от разложения в воде?
— Очень сильно, — ответил Массимо. — На воздухе тела разлагаются в два раза быстрее, чем в воде, и в восемь раз быстрее, чем в земле.
— И тела молодых людей разлагаются быстрее тел стариков, — добавил Бенито.
— Почему? — поинтересовался Роберто.
— Из-за содержания жира, — объяснил Бенито. — Жидкость и жир ускоряют процесс разложения. Так что, если хочешь подольше сохранить форму при жизни и после смерти, не ешь гамбургеры и не пей пиво!
— Спасибо за комментарий, Бенито, — строго сказал Массимо, пресекая поток черного юмора координатора дела. — Что там дальше? Личинки насекомых, Орсетта. Джек захочет узнать об инвазии. [21] Как обычно, те же подозреваемые?
— Да, — подтвердила Орсетта. — Обнаружили полностью сформировавшуюся Calliphora erythrocephalus.
— Мясная муха синяя, — пояснил Бенито Роберто.
Орсетта приподняла брови, выжидая, когда он закончит с комментариями, потом продолжила:
— Личинки взрослые, толстые, вялые, на третьей стадии развития, уже не куколки. Оценка показала, что они появились в теле девять-десять дней назад. Еще нужно накинуть пару дней на то, что мухам нужно было время, чтобы найти голову. Простите, голову Кристины. То есть снова тот же период — четырнадцать дней.
Массимо посмотрел на нее:
— Ни одна личинка еще не вступила в стадию размножения?
— Нет. Я задала экспертам этот же вопрос. Такое возможно только через месяц.
— Получается, время подтверждается? — уточнил Роберто.
— Да, — сказала Орсетта. — В отчете также говорится, что голова, вероятно, хранилась в теплом месте примерно десять-четырнадцать дней.
Массимо записал себе что-то в блокнот. Подчиненные терпеливо ждали, пока он закончит.
— Надо разобраться с временно́й последовательностью.
Роберто прервал его:
— Шеф, у меня есть предварительная версия.
— Валяй. — Массимо был доволен тем, что парень мыслит на шаг вперед.
— Последний раз Кристину видели живой девятого июня. О ее исчезновении сообщили десятого. Исходя из отчетов патологоанатомов можно предположить, что ее убили примерно двенадцатого-четырнадцатого числа. Если до расчленения труп пролежал шесть дней, то тогда самое ранее двадцатого июня маньяк начал расчленять тело. Первые останки обнаружили два дня спустя, то есть двадцать второго…
Массимо поднял руку.
— Очень хорошо. Но давайте остановимся на этом моменте и вернемся немного назад. После убийства он не избавлялся от тела или некоторых частей шесть-восемь дней. Почему? Зачем ему ждать так долго? Что он делал? — Вопросы повисли в тишине. — Потом убийца держал у себя голову Кристины еще четыре-пять дней, прежде чем отправить ее нам. И снова почему?