— Семь дней в неделю, шестнадцать часов в сутки вы, господа журналисты, задаёте кандидату в президенты самые провокационные вопросы, шестнадцать часов в сутки он находится под постоянным наблюдением объективов, шестнадцать часов в сутки постоянно чувствует давление, шестнадцать часов он постоянно на виду. Как вы думаете, может ли человек при таком ритме жизни быть все время радостным и приветливым? Он может не лишиться здоровья, спокойствия и рассудка?
— Некоторые выборщики говорят об этом прямо, некоторые нет, но данные, собранные фокус-группами, всё равно показывают, что выборщики будут голосовать за того кандидата, чьи выступления по телевизору им больше понравятся. «Я буду голосовать за того, кто лучше смотрится на телеэкране», какая глупость, казалось бы, но ведь смотрите, что на самом деле они имеют в виду: Я буду голосовать за того, кто может постоять за себя, пусть и после долгой и изнурительной дороги, как Фил Донахью, например, или за того, кто излучает радость и жизнелюбие, как, например, Опра. Очень понятный и очень верный способ принять правильно решение.
— Будь вы малость посообразительнее, вы бы непременно задали мне вопрос: «А как быть, если один кандидат очень хорош во всём, ну просто во всём, вот только перед объективами телекамер он не очень». На это я бы вам ответил, что человек, который не понимает, что реальность существует только в том виде, как она появилась на телеэкране, не достоин быть президентом. Какой смысл оттого, что вы правы, если вы не можете убедить в своей правоте других? Это хорошо только, если вы поэт.
— Мы хотели показать всему американскому народу, что на самом деле представляет из себя президент Скотт, — тут Хаджопян улыбнулся. — Скотт — человек, страдающий от хронического недоёба.
Журналисты заулыбались, безусловно, было приятнее смеяться над Скоттом, чем над самими собой.
— Ребята, — журналисты замолчали, повинуясь лишь движению руки. — Мы не нападали на него из-за угла. Я очень долго говорил вам, ему, всему миру, что Энн накинет на дурака аркан.
— Так что он был предупреждён заранее, но он не смог с этим справиться, и, поняв, что не смог, не сдержался. Нам нужен президент, который ругается матом? Нам нужен президент, который может забыть, что он всё ещё находится перед камерой? Нам нужен президент, который не может найти быстрый и остроумный ответ?
— Так что это не какой-нибудь там дешёвый трюк, но это и не просто телешоу, а прекрасный способ проверить твёрдость президентского характера, да и вообще, чтобы понять, есть ли он, этот самый характер у Скотта или нет. Как показала практика — нет.
«Да… — подумал про себя Хаджопян, — еще один виток спирали».
Пятница, утро. Самолёт президент Скотта находится в воздухе.
Скотт любил летать своим бортом № 1. В нём он ощущал себя президентом, он чувствовал, что у него в руках власть и он может делать всё, что захочет. Чёртовы опросы. Кто мог подумать, что цифры так быстро изменятся? Два месяца разрыв стабильно составлял семь процентов. Любой аналитик, любой прогноз говорил о том, что изрядная доля общества не проголосует за Энн только потому, что она женщина, женщины не должны допускаться к высшим должностям. Так что три пункта Энн заведомо уже проиграла любому кандидату мужчине. Выходит, у него есть три своих твёрдых пункта и четыре гарантированных. Он не мог уступить лидерство, ну никак не мог. Но он уступил.
Сегодня у него в программе было четыре города: Таллахасси, Тампа, Новый Орлеан и Даллас. Долететь до места, приземлиться, перебраться в лимузин и в сопровождении охраны на мотоциклах поехать на встречу со своими сторонниками. 15 минут рассказывать своим верным почитателям, что всё будет хорошо, одобрить военную подготовку частей, сбежать до того, как ему начнут задавать вопросы о грядущих выборах, снова забраться в лимузин, доехать в сопровождении мотоциклистов и полицейских машин, охрана перед машиной, охрана позади, охрана по бокам, воет сирена, едет он, повелитель всея мира, президент Америки. Не стой у него на пути!
Он должен ходить легко, говорить остроумно, на остановках шутить, это был победный тур, который должен был завершиться у финишной черты, но вместо финишной четы вокруг была одна паника. Они не могли отменить эту поездку, не могли изменить планы и закрыться в Белом доме, чтобы перегруппировать свои силы, чтобы что-нибудь придумать. Отмени они запланированное, и их противники решили бы, что они нервничают, а они ни в коем случае не должны были этого показывать.
Самолёт был забит людьми, в нём размещался весь штаб. Во время кризиса каждый хочет засветиться, урвать кусок славы, хочет, чтобы его идея была услышана и имя упомянуто в истории, рождающейся на глазах.
Предвыборной кампанией Скотта руководил Роджер Уоллес. Уоллес относился к политике так же, как Колин Пауэлл относился к войне. Должна быть большая военная мощь, чтобы противник был сокрушён. В политике роль военных сил выполняли деньги.
Уоллес стоял во главе штаба во время первой предвыборной кампании Скотта. В период проведения праймериз у них было в три раза больше денег, чем у их ближайших соперников. Казалось, они купили сам воздух.
Вторую кампанию Уоллес построил на той же тактике, это была даже не тактика и даже не стратегия, скорее, это было определённое мировосприятие: сила решает всё.
Для предвыборной кампании Скотта были собраны огромные деньги, действительно огромные, сумма превышала последний рекорд почти что вдвое. И, казалось, весь мир смирился, согласился с тем, что результаты выборов предрешены: и его сторонники республиканцы, и перепуганные демократы, и эксперты, и журналисты, и союзники, и противники.
Но Мёрфи удалось воспользоваться похоронами погибших в авиакатастрофе, а эта скотина Хаджопян, то ли еврей, то ли армянин, раздул из этого целую историю серии «Голосуешь за Скотта — голосуешь за деньги», изо всех сил подчёркивая, что такие огромные деньги — это плохо. А Мёрфи у него получилась ну прямо святой Джоанной, или святой Терезой Французской.
Ну, да какая теперь разница. Его собственная предвыборная кампания продвигалась вперёд на «Хаммерах», «Брэдли» [16] и «Абрамсах» [17] — в борьбе за президентское кресло именно эти марки Скотт предпочитал всем другим. Он ведь и сам умел управлять танком и ему нравилось, когда снаряды начинали рыть землю. Кода проводились фотосессии, он с настоящим удовольствием позировал именно в танке. Конечно, не в передовой машине, но он был готов к битве, и он бы стал стрелять, крушить, поджигать джунгли. Подумать только, и кто-то мог сказать, что он пошёл в гвардию, чтобы не попасть во Вьетнам. Может быть, стоило за эти четыре дня развязать новую войну? На этот бы раз он сам повёл бы войска в бой, как Наполеон или Вильгельм Завоеватель. И неизвестно, что бы сказали бы тогда.
Дьявол, уже пятница и они летят в Таллахасси, а в субботу ещё пять городов, а в воскресенье домой, показаться в церкви, сфотографироваться с семьёй и сходить на стадион, а в понедельник ещё пять городов, а потом уж и вторник наступит, и откроются избирательные участки. Сегодня, завтра, послезавтра и понедельник, и всё, всё, что у них осталось. А он уступил лидерство и если ничего не изменится, он проиграет.