Углубляться в пустыню он не стал. В двух милях от городка машина съехала с дороги на крошечный, более или менее ровный участок песка, покрытый редкими кустиками высохшей травы. За спиной Халифы горели огни Сивы, впереди же расстилалась залитая лунным светом пустота. Слышался далекий лай собак. Юсуф достал сверток с приготовленными Зенаб бутербродами: надо было хоть что-то съесть, впервые за день. После быстрого ужина он откинул спинку водительского кресла, закутался в одеяло, с наслаждением вытянул ноги и, чуть склонив голову, устремил взгляд в усыпанное звездами небо. Мозг внезапно пронзило мыслью: «Ладно, а что я буду делать после того как найду эту армию? » Однако на выработку плана действий уже не оставалось сил. Инспектор попытался сосредоточиться, но, несмотря на его усилия, древнее войско, Саиф аль-Тхар, Дрейвик непонятным образом превратились в бьющий из песка фонтан воды. Зазвенели голоса птиц.
Рядом с Халифой лежал взведенный пистолет. Погружаясь в сон, Юсуф почти бессознательным движением пальцев нажал на кнопку дверного замка.
ЗАПАДНАЯ ПУСТЫНЯ
Тэйра рывком подняла голову с коленей Дэниела. В устремленных на нее глазах археолога светилось удивление.
— Ты хотел вырвать мое сердце! У тебя в руке была лопатка, ты вонзил ее мне в грудь!
— Это всего лишь сон. — Он нежно провел ладонью по ее волосам. — Успокойся.
— Ты собирался похоронить меня. Там стоял гроб.
Склонившись, Дэниел поцеловал Тэйру в лоб.
— Спи. Все будет в порядке.
Веки молодой женщины дрогнули, она вновь погрузилась в забытье. Выждав несколько минут, археолог осторожно отвел колени в сторону и поднялся, бесшумно заходил по палатке. Взгляд его то и дело обращался ко входу, черты лица в свете керосиновой лампы казались оплывшими.
— Ну, давай, — пробормотал он. — Где же ты? Давай!
Глаза охранника оставались холодными и невозмутимыми, указательный палец правой руки расслабленно лежал на спусковом крючке.
ЗАПАДНАЯ ПУСТЫНЯ, НЕПОДАЛЕКУ ОТ ОАЗИСА СИВА
Почувствовав на щеке теплое дыхание Зенаб, Халифа проснулся. Во всяком случае, в момент пробуждения он был уверен, что это Зенаб. Но ощущение тепла принесли, оказывается, первые лучи солнца. Юсуф отбросил одеяло, повел в стороны локтями и выбрался из машины. По коже пробежала легкая дрожь: утренний воздух еще хранил прохладу. Инспектор произнес краткую молитву, закурил и направился к вершине пологого холма, у подножия которого провел ночь. По левую руку тянулся зеленый полумесяц оазиса, в свете зари розовато поблескивали соленые озерца, меж стволов пальм и оливковых деревьев к небу поднимались столбы дыма. Все остальное пространство вокруг занимала пустыня: монотонная рябь песчаных волн с единичными вкраплениями каменных утесов. Минут пять Халифа осматривал окрестности, затем, отбросив погасшую сигарету, вернулся к джипу, достал из бардачка хитрый навигационный прибор.
По словам Абдула выходило, что пользоваться им можно без особого труда. Нажатием соответствующих кнопок Юсуф ввел координаты пирамиды. Через мгновение дисплей выдал информацию: объект находится в 179 милях, азимут 133. Записав на всякий случай координаты ночевки и оазиса аль-Фарафра, Халифа положил прибор в сумку, рядом с мобильным телефоном и пистолетом. Чтобы обеспечить лучшее сцепление с песком, выпустил немного воздуха из шин, сел за руль и медленно направил «тойоту» в пустыню.
За колесами потянулись две глубокие борозды.
Ездить по такой местности Халифе еще не доводилось. Он значительно сбросил скорость, и джип медленно полз вперед. Песок казался вполне надежным, но продвижению сильно мешали многочисленные бугры и ямы. Временами Юсуф поднимался по пологому склону на гребень дюны в полной уверенности, что там его ждет ровная как стол поверхность — и с опаской всматривался в почти вертикально падавшую на двадцатиярдовую глубину стену песка. В одном месте он едва не перевернулся, лишь чудом удержав машину на колесах. После этого пришлось снизить скорость до тридцати миль.
На протяжении первого получаса езды вокруг виднелись следы шин: по-видимому, туристы все же выбирались сюда на сафари. Но довольно скоро следы исчезли. Все чаще стали попадаться на глаза кустики колючек, а дважды Юсуф видел полузанесенные песком и выбеленные солнцем скелетики собак. Точнее, шакалов, подумал Халифа. Откуда здесь взяться собакам? Другие признаки жизни, хотя бы и бывшей, отсутствовали: песок, камень и высокое, без единого облачка небо. Некоторое время у горизонта еще тянулась тонкая зеленая полоса оазиса, однако позже и она пропала.
Часа через полтора инспектор понял: хотя, если верить прибору, от пирамиды его отделяли сто семьдесят девять миль, расстояние придется покрыть намного большее. Напичканный электроникой ящичек подсчитал путь по безукоризненной прямой, выдержать которую абсолютно не представлялось возможным. Приходилось объезжать особенно крутые барханы, массивные гряды песчаника, внезапные проявления выветрившихся скальных пород. Иногда петля бывала небольшой, в сотню-другую ярдов, но несколько раз «тойота» отклонялась от курса куда значительнее. После двух часов езды, преодолев, по собственным подсчетам, около семидесяти миль, Юсуф вновь сверился с прибором. Цифры на дисплее разочаровывали: семьдесят миль по спидометру оказались на деле равными всего сорока. «Да смогу ли я вообще туда добраться?» — подумал он.
Утро все никак не кончалось. Ближе к полудню Халифа остановил машину, чтобы справить нужду. Выключив двигатель, он отошел от джипа на десяток ярдов. В воздухе стояла необыкновенная тишина, какой за всю свою прежнюю жизнь инспектор еще не слышал. Внезапно до него дошло, насколько резко должен звучать в пустыне даже хорошо отлаженный автомобильный мотор. Если люди Саиф аль-Тхара патрулируют окрестности, а сомневаться в этом вряд ли имело смысл, то шум двигателя они сумеют распознать издалека.
— С таким же успехом я мог бы позвонить ему и сказать: готовьтесь принять гостя, — пробормотал Юсуф, усаживаясь за руль и впервые за весь путь испытывая острое чувство незащищенности.
В течение двух последующих часов пейзаж вокруг не менялся. Только во второй половине дня Халифа рассмотрел на горизонте темную гряду холмов. Прикинуть отделявшее от них расстояние на глаз было невозможно: знойный воздух дрожал, и холмы, постоянно меняя форму, то удалялись, то приближались. Но гряда постепенно становилась все более отчетливой, и наконец водитель джипа осознал, что видит перед собой не цепь холмов, а огромную дюну, настоящую стену, гигантской волной перечеркивавшую окоем и смыкавшуюся с другими, еще более высокими своими соседями. Впереди лежало знаменитое Море песков.
— Аллах-у-акбар, — прошептал Юсуф.
У подножия дюны он остановил машину, выбрался из-за руля и зашагал к вершине. Ноги вязли в мягком песке, дыхание сделалось прерывистым, на лбу выступил обильный пот.
Наверху Халифа отдышался, повел взглядом по сторонам. В знойном мареве к горизонту уходили молчаливые, похожие друг на друга барханы. Их ровный ритм не имел ничего общего с беспорядочным рельефом, по которому проходил до этого момента путь. В памяти Юсуфа всплыло слышанное от отца предание: древние жители страны считали пустыню спящим со дня сотворения мира львом. Когда-нибудь в далеком будущем царь зверей проснется, чтобы проглотить на земле все сущее. Глядя на бескрайнее море, Юсуф был почти готов поверить легенде: оранжево-желтый песок походил на львиную шкуру, а откосы барханов напоминали складки кожи на спине грозного животного. Внезапно Халифу охватило чувство стыда за брошенный на песок окурок: как можно было причинить боль живому существу!