- Как можно скорее. У меня даже бабок почти нет.
- Н-ну не знаю… Если скорее - давай где-нибудь посередине… Ты до Рима сможешь добраться? Это евро тридцать на поезде.
- Да, смогу. Ты завтра будешь там?
- Если надо… В Риме - где?
- Не знаю… Я его не знаю, я не была там никогда…
- Я тоже. Ну давай где-нибудь в знаменитом месте, чтобы не ошибиться… У Колизея, я не знаю…
- Он же здоровый, где мы там искать друг друга будем…
- Логично… Ну что там в Риме есть? Площадь Святого Петра… Хотя площадь, наверное, немаленькая, и народу до хрена… Вспоминай. Пьяцца Навона. Тоже - площадь… Фонтан Треви. Найдешь фонтан Треви?
- Наверное…
- Я, правда, понятия не имею, как там все выглядит… Надо конкретнее. Типа у входа куда-нибудь. Куда?
- Не знаю…
- В Пантеон какой-нибудь?
- Давай…
- Ладно, Пантеон в Риме, я думаю, дебил найдет. У входа в Пантеон. Снаружи. Когда? В середине дня будешь? Тут везде поезда, по-моему, каждые несколько часов ходят.
- Хорошо, когда именно?
- Ну… В три. Пятнадцать ноль-ноль.
- Да, хорошо… Спасибо.
- Май… Я не знаю, что там у вас творится, но давай сразу: в уголовку ни в какую я не полезу. Тогда - иди в полицию…
- Не надо в уголовку. Если ты со мной будешь, мы с ним договоримся… Я тебе все объясню…
- Ладно. Все. До завтра.
- Только приходи, пожалуйста…
- Я буду. Обещаю. Да, кстати! Откуда у тебя мой телефон?
- Ну ты же давал его нам тогда, ну помнишь, на Санторине. Если что - связаться…
- Да, действительно. Ты откуда звонишь?
- Из таксофона.
- У тебя мобилы нет?
- Нет, он запретил мне мобильником пользоваться!
- Ну тогда не опаздывай…
Это был скверик перед Палаццо Реале, в нем - некая детская площадка, сейчас не функционирующая. Аттракционы, тир, карусель - все (опять!) щедро размалеванное: клоунские рожи, разноцветные кляксы… и - мертвое, неподвижное, безлюдное. Какие-то пластмассовые свиньи лыбились мне безразмерными пастями (проглочу, проглочу, не помилую) - а я сидел с телефоном в руке, без единой связной мысли в голове и в состоянии крайнего - предельного! - неудовольствия, непонимания, раздражения…
Из-за деревьев вырулил автопоезд, проехал мимо - тоже весь в рожах и узорах и тоже совершенно пустой: один мрачный лысый итальянец сидел за рулем, неприветливо на меня косясь.
Formia. Простояв не дольше минуты, поезд cнова тронулся. Слева мелькнуло море, грузовое судно у причала, мыс с маленькой крепостью…
Я задремал было, но тут же проснулся. Оставалось еще полпути: около часу. Напротив сидел смешной круглый старик, в ушах его скрывались проводки, идущие от примостившегося на груди MP3-плейера, до меня долетали оперные рулады. Ну, раз уж мы все тут такие технически продвинутые… Я привстал, стянул с полки рюкзак, вытащил «Компак» и мобилу. Как с Интернетом? Ну надо же…
Так, свежее письмо от Костика Фролова. Интересно… «Позвони мне как сможешь». Очень интересно. С коротким уханьем вагон вошел в туннель. «Связь прервана». Тьфу.
Только через пару минут мы вынырнули на свет. Я набрал номер. Справа поднимались серые скальные террасы полукругом, изгибался высоченный путепровод. По крутым желто-зеленым склонам карабкались фуры, над обрывами балансировали маленькие городки.
- Юрген? Привет. Как у тебя? Хороший вопрос.
- Более-менее. Что у вас там?
- Глебова убили.
- Кто?.. Когда?..
- На прошлой неделе еще. Я только вчера узнал. Он в Москве, оказывается, был. Застрелили его.
Слева проносилось сельское хозяйство: поля каких-то злаков, стойла черных, не похожих на коров буйволов… Безоблачное невесомое южное летнее пофигистическое небо.
- … Алё, Юр, ты меня слышишь?
- Что-нибудь известно о том, кто?
- Нет, конечно… Типа ты сам не догадываешься - кто.
Что-то, видимо, было не в порядке с моей мимикой - престарелый меломан напротив моргал на меня с явным испугом.
- Слышь, Юрген… Мой тебе совет - не возвращайся в город. А лучше вообще в Россию. Я, кстати, домой отчаливаю, в родные края. А ты если уж в Европе - то и оставайся там. По крайней мере, пока. А получится - навсегда.
В Рим, открытый город, я приехал за четыре с лишним часа до «стрелы» и успел еще обойти несколько главных центровых туробъектов. И убедиться - правильно мы не забились ни у одного из них: «пингвинов» повсюду отиралось дикое количество, отыскать друг друга в их толпе было бы проблематично.
Хватало этого добра и у Пантеона, причем главным образом как раз перед входом: спасающиеся от жары в тени портика охламоны с рюкзаками и бутылками минералки засидели основания всех выщербленных красноватых колонн с оббитыми капителями. Никакой Майи среди них не было. Впрочем, до трех оставалось еще двадцать минут.
Древнеримский храм всех богов, он же католическая церковь, он же кладбище великих итальянцев - круглый, широкий, кирпичный - сбоку напоминал водонапорную башню. Я забрел внутрь. Охламоны судорожно мигали фотовспышками, игнорируя запрещающую картинку. Античная кладка, видимая в нишах, христианская живопись, могильные таблички - справа от входа царила черная плита Витторио Эммануэле: золотые буквы Padre della Patria (тоже мне, Отец народов), меч, орел в лавровом венке - сугубо нацистского вида… то есть, конечно, подразумевалось, что римско-имперского - вот оно, ретроспективное восприятие. Рафаэль, который должен был быть здесь, не просматривался, а толкаться я не стал… Возможно, это его могилу загородила здоровенная, до свода знаменитого купола, ремонтная конструкция: леса, закрытые непрозрачной пленкой, из-за которой время от времени доносился железный грохот.
Я вышел, огляделся, посмотрел на часы. Нашел свободное место под колонной - рядом со свалкой черных мусорных мешков. Разноязыкая речь со всех сторон как-то дополняла общие эклектические ощущения. Перед портиком, тоже в его тени, в наглейшей ленивой позе развалился на стульчике торговец сувенирной дрянью: пластмассовые статуэтки, бюсты «под античность» (брадатые философы, безрукая Венера Милосская)…
Подкатил грузовичок с мигалкой, тетка в оранжевом жилете, не выпуская сигареты изо рта, принялась швырять в кузов мусорные мешки. Последний с небрежной баскетбольной грацией метнула с нескольких метров. Девушка Майя не появлялась.
Ощущение собственного идиотизма - или, скорее, глубочайшей нелепости: примерно как по выползании из неаполитанского подвала - стремительно усиливалось…