— Ты слышал какой-нибудь шум?
— Нет.
— А мы находимся ближе к лесу, чем Стромболи.
— То есть ты хочешь сказать, что это был не он?
— Не знаю. Мистер Стромболи мог гулять. Он мог даже идти через лес.
— Зачем ему это делать?
— Он же ненормальный. Ты сам это знаешь.
Папа отпил немного кофе:
— Мы все равно никогда не узнаем. И потом, эта проблема не наша.
— А какая наша?
— Как заставить Брэндона вести себя прилично и хорошо учиться. — Он пристально посмотрел на нее: — Надеюсь, ты не собираешься идти по его стопам? Пить пиво в компании подростков ночью в лесу, а, Руби?
— Черт, ты меня поймал. Да, я была там вчера ночью.
— Смешно. Ешь свой завтрак.
Они оба принялись за тосты. Было тихо. Только в голове у Руби один за другим рождались все новые и новые цветы. Конечно, папа не мог этого слышать.
Кинуть бомбу-вонючку — не проблема. Конечно же, Дэви сможет ее достать. Проблема — выяснить, гулял ли мистер Стромболи по лесу. Обычно в воскресенье утром Руби отправлялась обратно в постель и читала «Приключения Шерлока Холмса». Иногда, правда, она принимала ванну, налив в воду какую-нибудь приятную пену, купленную в магазине «Все для тела». Можно было сколько угодно лежать в воде и слушать музыку. Но в этот раз она оделась: голубая куртка с желтой тесьмой, желтые варежки, голубая шапка с желтой кисточкой — идеальный костюм. В карман Руби положила свою новую лупу, затем прицепила поводок к ошейнику Зиппи и вышла на улицу.
Не очень холодно. Видно ли ее дыхание? Да. А дыхание Зиппи? Нет. Почему?
— Зиппи, ты дышишь?
Пес поднял заднюю лапу и начал писать прямо на дорожку перед домом.
— Зиппи!
Она потащила его прочь, а он продолжал писать: три ноги двигаются, одна поднята в воздух, на снегу остается желтая полоса.
Все зависело от снега, Руби была в этом уверена. Когда последний раз шел снег? Она не помнила. Иногда она могла быть такой тупой. Эй, Рубистер, просыпайся! Однако было очевидно, что снег свежий. В их дворе было много следов, в том числе и ее собственные — самые маленькие. А вот следы побольше и поглубже, почти как… Руби встала на колени, достала лупу и принялась внимательно изучать улики на снегу. Стекло увеличило слова, которые то тут, то там появлялись в отпечатках на снегу: Dr. Martens. Брэндон. Она так и думала.
Руби перешла дорогу:
— Зиппи, лежать!
Перед домом Стромболи следов было гораздо меньше. Руби это ничуть не удивило: в конце концов, их соседи никогда не играли в снежки и не лепили снежных баб. Скорее всего, они вообще не выходили из машины, а заезжали прямо в гараж, из которого вела дверь в дом. На самом деле, там был только один след: отпечатки больших ног, которые вели от расчищенной дорожки к полукруглой вмятине, а потом — к дороге. Руби уже видела похожий круг в своем собственном дворе. И что же это было? Правильно, такие следы оставляли баки для мусора, когда их волокли за собой мусорщики, если были не в настроении. Мусорщики были классными парнями. Как-то раз папа на Рождество оставил специально для них упаковку пива. Мусорщики тут же его открыли. В тот день мусорные баки у всех домов валялись как попало, и только у их дома они были поставлены аккуратно. И целых две недели к их мусору относились бережнее, чем к мусору других людей, живших на Робин-роуд.
Значит, в прошлый раз, когда приезжал мусоросборник, мистеру Стромболи пришлось выйти из дома, подобрать разбросанный повсюду мусор и отнести его в гараж, бормоча про себя: «Чертовы мусорщики, руки у них из задницы растут». Или что-нибудь в этом роде. Руби зашла во двор Стромболи. Зиппи зарычал.
— Веди себя тихо! — прошептала ему Руби и покрепче обмотала поводок вокруг своего запястья.
Она вытащила лупу, наклонилась и начала рассматривать следы. Нога у мистера Стромболи была просто огромная. Он был страшным человеком. Подошвы его ботинок были покрыты забавными квадратиками, на каблуках никакого узора не было. На каблуке правого ботинка была крошечная выемка, которой не было на левом. Его следы будет легко найти среди других. Если они будут в лесу, то дело будет закрыто: будет доказано, что мистер Стромболи — самый настоящий злодей. И в таком случае в дело вступят бомбы-вонючки!
Дверь дома открылась. Руби, стоявшая на четвереньках — и когда это она успела? — почувствовала, как забилось ее сердце. В дверном проеме показалась миссис Стромболи: розовый халат и розовые тапочки с помпонами. Зиппи залаял и попытался броситься к ней. Руби, растянувшись на снегу, изо всех сил пыталась удержать поводок. Лай перешел в повизгивание. Наконец пес замолчал.
— Что-то случилось? — Миссис Стромболи смотрела на нее с интересом.
— Провожу детективное расследование, — сказала Руби, вставая на ноги и отряхивая снег с лица. Черт, он даже попал за воротник. Она быстро спрятала лупу в карман.
— Что ищешь?
— Голубой карбункул.
Миссис Стромболи улыбнулась. Удивительное превращение!
— Насколько я помню, нужно искать внутри какого-то гуся.
Руби ответила ей своей самой симпатичной улыбкой:
— Я просто притворяюсь.
— Хорошо, детка, играй дальше. Только смотри не замерзни.
— Не замерзну. Я сегодня ночью очень хорошо спала.
Не самая лучшая смена темы, но Руби больше ничего не смогла придумать.
— Очень хорошо, солнышко.
— Было ведь очень тихо, правда, миссис Стромболи? Очень-очень тихо.
— Я не заметила.
— Нет? То есть вам кажется, что вы слышали какой-то шум?
— Шум?
— Ну да. Ночной такой шум.
Миссис Стромболи выглядела озадаченной:
— Но у нас ведь тихий район, ты так не думаешь?
— Только наша семья не тихая, да?
Миссис Стромболи рассмеялась:
— Мистер Стромболи лает, но не кусает.
Помнится, это он пытался убить Зиппи клюшкой для гольфа.
— Значит, для вас и мистера Стромболи сегодняшняя ночь была тихой?
Миссис Стромболи несколько раз моргнула, а потом немного покраснела:
— Это часть твоего расследования?
— Мой метод основан на наблюдении за всем, что кажется незначительным.
— Тогда да, у нас была тихая ночь. Мы заснули перед телевизором, когда смотрели новости. Как обычно. Мы не видели, чтобы кто-нибудь прятал голубой карбункул.
— А когда новости?
— Мы смотрим десятичасовые новости по пятьдесят четвертому каналу. Тебе нужно знать, что там показывали? Был пожар в Хартфорде, насколько я помню, и еще…