— Это твоя улица?
— Да.
— Симпатичная.
Он не уверен, что папа учился в Коннектикуте, доктор Ватсон, значит, они не такие уж и друзья.
— Смотри, как бы мне не проехать мимо твоего дома.
— Следующий.
Мистер Гудукас припарковал машину у тротуара. Пустая банка пива «Будвайзер» выкатилась из-под переднего сиденья.
— Очень мило.
Мистер Гудукас оглядел дом. Затем обернулся к Руби и улыбнулся, но все, что она увидела, — это его усы. Усы что-то говорили. Что бы это ни было, Руби не хотела этого слышать.
— Давно здесь живете?
— С тех пор как я родилась, — сказала Руби, открывая дверцу.
— Недавно все подновили?
— Ага. — Руби выбралась из машины. Было холодно.
— Сколько спален?
— Четыре, — сказала Руби.
Родителей, Брэндона, ее собственная и еще одна пустая в конце холла, в которую вели несколько ступенек, Руби не любила о ней вспоминать.
— Спасибо, что подвезли.
— В любое время, детка.
Небо уже стало того темного сине-фиолетового цвета, похожего на цвет морского дна, который Руби больше всего не любила. Окна в доме были темными, и Руби пожалела, что не оставила утром свет включенным. Когда она отпирала дверь, ей в голову пришла забавная мысль: «Миссис Лот возвращается домой». Могло бы стать отличной подписью для картинки… например, из серии «Другая сторона», они всегда были очень смешными. Хотя какой бы рисунок мог…
Как только Руби открыла дверь, Зиппи выскочил на улицу и бросился через дорогу прямиком к дому, где жили Стромболи. Когда пес оказался на тропинке, ведущей к крыльцу, его лапы, а может, само движение или еще что-то заставили включиться фонарь над входом. Лампа была такой яркой, что не заметить Зиппи было невозможно. Пес подскочил прямо к входной двери, — огромной, как в воротах замка, — поднял лапу и написал на нее. Вход в дом был так хорошо освещен, что Руби видела даже, как желтая струя стекала на коврик. Зиппи не мог сделать ничего хуже. Стромболи его ненавидели, а из-за него ненавидели и всю семью. В доме начали зажигаться огни.
Руби когда-то читала, что в момент кризиса человек замирает, что его может почти парализовать. До сегодняшнего дня она этому не верила. И вот теперь Руби оказалась в такой ситуации — она не могла сделать шага внутрь дома, не могла — даже ради собственной безопасности — закрыть за собой дверь. Зиппи уже бежал обратно: все четыре лапы в воздухе, уши развеваются. Как только пес добежал до лужайки перед своим домом, огромная дверь Стромболи начала открываться. Руби не могла заставить себя пошевелиться. Зиппи — глаза широко раскрыты — бросился прямо на хозяйку и втолкнул ее внутрь дома. Падая, Руби успела захлопнуть дверь. Рюкзак, теннисная ракетка, конфеты — все разлетелось по полу.
Руби лежала в темноте, Зиппи тяжело дышал рядом. Девочка тоже никак не могла отдышаться. Она подумала было о том, что нужно отругать Зиппи, но зачем? Он был абсолютно безнадежен, и потом, он мог сделать и что-нибудь похуже.
— Как собака Баскервилей, — сказала Руби. — Ужасно.
Пес ее не слушал: он уже обнаружил рассыпанные M&M's. Руби слышала, как конфеты перекатываются по полу, пока пес пытается схватить их зубами. Она поднялась на ноги и включила свет — как лампочки, которые зажигаются над героями мультфильмов, когда им в голову приходит какая-нибудь идея. И тут вдруг Руби поняла, что теннис и математика очень похожи: «Сумасшедшая Минутка» и игра на вылет в конце занятия — это практически одно и то же. А из этого следовало, что…
Зазвонил телефон. От неожиданности Руби вздрогнула и даже слабо вскрикнула, хотя, возможно, это ей и показалось. Неужели Стромболи был так глуп? Он что, и правда думает, что Руби ответит?
Включился автоответчик, Руби услышала тяжелое дыхание Стромболи, затем на другом конце провода положили трубку. Через пару секунд раздался новый звонок.
— Можешь не стараться, Стромболи, — пробормотала Руби.
Снова включился автоответчик, но в этот раз вместо сердитого дыхания раздался голос Брэндона:
— Есть кто дома?
Руби схватила трубку:
— Привет.
Может, даже «Привет!». Она была рада слышать голос брата.
— Кто дома?
— Я.
— А еще?
— Зиппи. Представляешь, он выскочил…
— Отстань с этим чертовым псом!
Резкий тон Брэндона очень удивил Руби. Она замолчала.
— Руби? — В этот раз он уже не был грубым. — Ты слышишь?
— Да.
— Скажи маме с папой, что я немного опоздаю.
— Когда придешь?
— Господи…
— Они будут спрашивать.
— Ладно, ладно. Не очень поздно. Я у Дэви. — На заднем плане был слышен рэп. Похоже, это Унка Дет, вроде бы даже та песня: «Fuck you all we do». Брэндон добавил: — Пишем сочинение.
— О чем?
— Тебе какое дело? — Брэндон положил трубку, даже не попрощавшись.
Руби было просто интересно, только и всего. Типичное поведение старшего брата, можно даже не обижаться. Руби взглянула на фотографию, висевшую на стене: ее сделали несколько лет назад на Ямайке, Брэндону было тогда почти столько лет, сколько Руби теперь. Вся семья была на пляже, родители и Брэндон улыбались, а она сама хохотала, закинув голову. Брэндон стоял за спиной Руби, положив руку ей на плечо.
Руби пошла на кухню. В окно был виден месяц, висевший над черной массой леса. Воздух, наверное, был необыкновенно чистым — а может, ее глаза сегодня видели лучше, чем обычно, — потому что было заметно, какие острые у месяца рожки. Она включила свет, и все, что было снаружи, исчезло.
Лучи — вот как назывались кончики звезды! Иногда Руби так медленно соображала. Миска для воды опять была пустой, Руби снова ее наполнила.
— Может, хот-дог?
Да, хот-дог — это хорошо. Руби достала упаковку из холодильника. Конечно, хот-доги гораздо вкуснее, если их готовить на гриле, и она даже знала, как его включать: сначала повернуть ручку газа, затем нажать кнопку, чтобы появилась искра. Но сегодня девочке совершенно не хотелось готовить еду на улице. Не из-за темноты, конечно, Руби о ней даже и не вспомнила. Просто было слишком холодно, вот и все.
Руби сварила два хот-дога. В хлебнице не оказалось булочек, поэтому девочка свернула два куска хлеба, положила внутрь сосиски и уселась за стол, разместив перед собой все, что было необходимо: горчицу, приправы, «Спрайт» и «Приключения Шерлока Холмса». Гостиная в доме 221-б по Бейкер-стрит в апреле 1883 года начала материализоваться, становясь все более и более осязаемой.
«Горе тому, кто попадется мне на пути», — сказал доктор Ройлотт, отчим испуганной женщины. Потом он схватил кочергу и согнул ее своими огромными загорелыми руками.