Я усмехнулся и потрепал его по плечу.
— Нет проблем, приятель!
Когда я собрался уходить, он задержал меня:
— Где ты остановишься в Кадисе?
Разве это важно?
— Возьмешь с собой Луизу?
Я кивнул:
— Ей следует развеяться.
Он улыбнулся.
— Тогда остановись в отеле «Сиполите», на правой стороне, как раз перед городскими воротами. Там хорошо. — Он снова улыбнулся. — Рекомендую тебе.
— Заслуживает внимания, — отмахнулся я. Мне не терпелось отправиться в путь, а Гельмут задерживал меня своими наставлениями для туриста.
— Если не удастся поселиться в «Сиполите», попытайся устроиться в «Триясес», сразу вниз по улице. Это единственные приличные места в городе, если ты не…
— Великолепно, — прервал я немца и пожал ему руку, — но, Гельмут…
— Да?
Я прижал палец к губам.
— Никому ни слова.
Он выглядел изумленным.
— Конечно!
Луиза ожидала в фургоне с выражением нескрываемого отвращения. Она повременила, пока мы выехали за ворота на дорогу, и затем начала атаку:
— Полагаю, ты должен сказать мне, что происходит! Прямо сейчас!
— Ей-богу, не знаю, — ответил я, напряженно думая, переключая рычаг скоростей в поисках оптимального и безопасного режима движения.
— Не пудри мне мозги, — возразила она, прикуривая сигарету от зажигалки трясущейся рукой. — Черт возьми, Мартин, ты знаешь, конечно. Ты чертовски умный парень. Знаешь все. Нельзя ли вести машину как следует?
Я пошарил в пепельнице в поисках бычка от закрутки с марихуаной, старательно выбирая среди окружающего кошмара подходящий путь.
— Нам нужно убраться отсюда. Надо рвать когти, потому что лягушатники, за чем бы они ни приезжали, никогда не поверят, что у нас этого нет.
— Разве у нас нет? — спросила она спокойно, принимая позу группенфюрера.
— Я даже не знаю, — фыркнул я, — что именно они у нас ищут.
Она самодовольно улыбнулась.
— Конечно, наркотики, — сказала она. — Что же еще?
Я пожал плечами:
— Не знаю, может быть, что-то другое, но ты, вероятно, права.
— А разве у тебя их нет?
— Есть, конечно. Но означает ли это, что у меня припрятана тонна гашиша?
— Не разыгрывай дурачка, — шмыгнула она носом. — Твой приятель наверняка должен был тебе сказать, откуда он приехал. Наверняка он говорил, где был и что делал.
Меня стал прошибать пот. Немцы, видимо, обладают врожденной способностью допрашивать. Я находил странным, что до сих пор не пустили в эфир известное немецкое ток-шоу, которое вела бы Луиза. Рассмеялся глупым нервным смешком:
— Думаешь, что Иван мне что-то рассказал? Ты, должно быть, шутишь!
— Значит, он не говорил тебе, откуда приехал?
Я потер верхнюю губу липким суставом пальца.
— Нет, не говорил.
«Ты жалкий человечек», — гласили ее брови, вздернутые вверх.
— Послушай, я пытался уличить его в том, что он был в Марокко, как будто уже знал это, как будто он проговорился, когда был пьян. Он сказал, что не был там, что едет в Касабланку, чтобы посидеть в баре «Рик» или где-нибудь еще.
— Там нет никакого бара «Рик», — прервала она меня. — Это все знают.
Уже второй раз иностранцы укоряли меня незнанием англоязычного фильма.
— Да, но, как бы то ни было, в этом состоял его план.
— Почему ты так уверен?
С чего бы ей так интересоваться?
— Потому что он говорил так.
— Тогда зачем он ехал в Марокко? Что он украл? Где спрятал украденное? Ты спрашивал его об этом? Он говорил тебе?
— Надо было накричать на него! Не думаешь ли ты, что я его пытал или делал еще что-нибудь подобное? — Я покачал головой, как переживающий драму подросток, отрицающий вину заботливой матери, которая доказана с помощью видео. — Я не интересовался тем, где он был, что предположительно делал и тому подобным. Меня волнует лишь одно: не оставаться здесь, пока не уехали эти подонки. Хочешь вернуться и поговорить с ними — пожалуйста. Согласна?
Я резко нажал на тормоза и вписался в поворот с такой малой скоростью, которую даже козы сочли бы смехотворной. Впереди, до съезда в долину, оставалось еще семь поворотов. Я располагал максимум восемью минутами, чтобы придумать, как возвратить кокаин и перепрятать его в фургоне незаметно от Луизы. Для изобретения работающего плана оставалось слишком мало времени даже без ее осложняющего ситуацию допроса, между тем, если бы я раскрыл ей правду, это облегчило бы мою жизнь лишь на короткий срок, а в дальнейшем привело бы к неприемлемой ситуации. Мне пришлось бы поделиться либо кокаином, либо выручкой от его продажи, к чему я был явно не готов. Я не оставлю ее без средств, ни в коем случае, но расстанусь с ней, и очень скоро. Она что-то выкрикнула по-немецки.
Я подпрыгнул на сиденье. Она что-то говорила, а я не слушал.
— Ты что-то скрываешь от меня. Ты хорошо знаешь, что происходит, и не хочешь говорить правду. — Она протянула к моему глазу указательный палец с ногтем, похожим на коготь. — Я выясню, что ты скрываешь, и заставлю тебя заплатить за это.
Мне никогда не удавалось взять верх в споре с Луизой, и, хотя я был уверен, что она рано или поздно докопается до моей тайны, хотелось, чтобы этот драматический момент наступил как можно позже.
— Ты взвинчена. — Я вставил в плеер кассету с Cowboy Junkies. — Успокойся, хотя бы на минуту.
Лишь несколько первых звуков умиротворяющей музыки успело раздаться, прежде чем Луиза нажала на кнопку извлечения кассеты.
— Я ничуть не взвинчена, черт возьми, — процедила она. — Хочу, чтобы ты мне сказал, почему нам нужно было уехать из крепости, почему французы заставили нас это сделать, а слушать это дерьмо не желаю! — Звякнул ее браслет, мелькнула рука, выбросила кассету Cowboy Junkies из окна.
Я выжал тормоз.
— Ты психованная чертовка, стервозная наркоманка! — выругался я.
— А ты?.. — спросила она в ответ с несвойственной ей иронией.
Пленку еще можно было спасти. Выходя из своего «транзита», я видел сверкающий на солнце пластиковый корпус кассеты на обочине. Подобрал ее — повреждений не было. Повернувшись, чтобы возвратиться к фургону, я заметил лесосеку между дубами, тянущуюся светлой полосой до пересечения с дорогой к дамбе — дорогой, по которой я бы доехал до поместья, где было зарыто мое сокровище. Я взобрался на косогор, высматривая между деревьев развалины поместья, но увидеть их не смог. Оно находилось гораздо дальше, за пересечением дорог, за большой одинокой оливой, даже дальше того места, где был припаркован посередине дороги сияющий белизной микроавтобус «мерседес». Я закрыл глаза, потряс головой и открыл их снова. «Мерседес» оставался на месте. Всплывшие в памяти праздные и вздорные рассуждения Тео о зрительном ряде стряхнули выражение изумления с моего лица и спихнули меня с косогора на дорогу. Как они могли обнаружить место тайника? Говорил ли я о нем кому-нибудь прошлым вечером? Не проболтался ли невольно? Может, меня кто-то видел в поместье и выдал? Если они обнаружили тайник, почему остаются в этом месте? Я поднял голову. Чего они ждут там? Я взобрался в кабину фургона и с опаской поехал к следующему повороту, не обращая внимания на назойливую Луизу. Даже если они не имели в виду ничего более страшного, чем устроить небольшой пикник с pain, vin и boursin [18] в солнечной Андалузии, им все же удалось закрыть мне доступ к пяти килограммам кокаина, а без него ехать в Кадис было бессмысленно. Пока я пытался сосредоточиться на разрешении проблемы, дорога с потрескавшимся асфальтом вела нас к мелководной, сверкающей искрами реке и перекрестку дорог. Срочно нужно было принять решение, и я, так и не найдя его, когда «транзит» прогромыхал к тенистому мосту, кое на что сподобился. В сложившихся условиях решение было не очень хорошим, но так же, как многие люди не особо искусны в сворачивании закруток с марихуаной, так и я был не особо изобретателен в выработке решений. Я нажал на газ, взял определенное направление и увеличил скорость.