Генри положил карты на стол.
— Марч, [97] — объявил он.
— Мне это уже надоело, — сказал Фрэнсис. — Где он бродит, в конце-то концов?
Громко и аритмично, с жестяным призвуком, тикали часы. Мы сидели в свете угасающего дня, позабыв про карты. Камилла взяла из миски яблоко, устроилась на подоконнике и, угрюмо впившись зубами в белую мякоть, стала смотреть на улицу. Сумерки огненным контуром обрисовывали ее силуэт, горели красным золотом в волосах, рассеивались в ворсинках шерстяного подола, небрежно закинутого на колени.
— Может быть, что-то случилось? — нарушил молчание Фрэнсис.
— Не говори ерунды. Что могло случиться?
— Все, что угодно. Может, Чарльз потерял голову, выкинул какой-нибудь фортель…
Генри взглянул на него с ядовитым скепсисом:
— Успокойся. И где ты только набрался этой достоевщины?
Фрэнсис собрался было что-то возразить, но тут Камилла спрыгнула с подоконника:
— Идет!
Генри встал следом:
— Он один?
— Да, — ответила Камилла, бросившись стремглав к двери.
Она выбежала встретить его на площадку, и вскоре оба близнеца уже были на кухне.
Чарльз диковато озирался, волосы у него стояли дыбом. Он снял пальто и, бросив его на стул, плюхнулся на диван:
— Налейте мне выпить.
— Все в порядке?
— Да.
— Как все прошло?
— Кто-нибудь слышал мою просьбу?
Генри плеснул виски в грязный стакан и сунул его Чарльзу:
— Осложнений не было? Полиция приехала?
Чарльз сделал большой глоток, поморщился и кивнул.
— А где Клоук? Дома?
— Наверно.
— Расскажи нам все по порядку.
Чарльз допил виски. Лицо его было влажным, лихорадочно красным.
— Ты был прав насчет его комнаты, — сказал он.
— То есть?
— Это было жутко. И мерзко. Постель не заправлена, везде пыль… На столе валялся надкусанный «Твикс», по нему ползали муравьи… Клоук испугался и хотел уйти, но, пока он не смылся, я позвонил Марион. Она прибежала буквально через пару минут. Все оглядела, но почти ничего не сказала, похоже, зрелище ее потрясло. Клоук был весь как на иголках.
— Он рассказал ей эту историю с наркотиками?
— Нет. Правда, делал намеки, и не раз, но она его практически не слушала.
— Как она… — начал Генри, но Чарльз, вызывающе вскинув голову, перебил его:
— Знаешь, Генри, мы здорово оплошали, что не пошли туда первыми. Нужно было все тщательно осмотреть, прежде чем кого-то звать.
— А в чем дело?
— Смотри, что я нашел.
С этими словами он вытащил из кармана лист бумаги.
Генри быстро схватил его и пробежал глазами:
— Как тебе удалось?
— Просто повезло. Лежало прямо на столе. Естественно, я стянул это при первой возможности.
Я заглянул Генри через плечо. Это была ксерокопия страницы «Хэмпденского обозревателя». Между статейкой о достоинствах готовых жилых модулей и рекламой садовых инструментов приютился небольшой, но броский заголовок.
ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ В ОКРУГЕ БЭТТЕНКИЛ
Департамент шерифа округа Бэттенкил совместно с полицией Хэмпдена продолжают расследовать совершенное 12 ноября сего года зверское убийство Гарри Рэя МакРи — птицевода и бывшего члена Вермонтской ассоциации яйцепроизводителей. Обезображенный труп м-ра МакРи был обнаружен на территории его фермы в Механиксвиле. Полиция исключает версию преступления по корыстным мотивам. Как сообщают знавшие убитого лица, у него было несколько врагов среди коллег-птицеводов и прочих жителей округа, однако никто из них не проходит по данному делу в качестве подозреваемого.
В ужасе я наклонился поближе — на слове «обезображенный» меня словно ударило током, теперь это было единственное, что я различал на странице, — но Генри уже принялся изучать обратную сторону листа.
— Ну что ж, по крайней мере копия сделана не с вырезки, — заключил он. — Вероятнее всего, он снял ее с библиотечного экземпляра газеты.
— Надеюсь, что так, но нет никаких гарантий, что она единственная.
Положив ксерокопию в пепельницу, Генри чиркнул спичкой и поднес ее к уголку. Вверх по краю поползла ярко-рыжая полоска, поглощая весь лист; на мгновение высветились слова, но бумага тут же почернела и скорчилась.
— Так или иначе, уже поздно, — сказал Генри. — Хорошо, что нам попалось хотя бы это. Что было дальше?
— Дальше… Марион сходила в Патнам-хаус и вернулась с подругой.
— Какой еще подругой?
— Я с ней не знаком. Ута или Урсула, как-то так. Скандинавского вида девица, еще постоянно носит свитера грубой вязки. Не важно — в общем, Клоук сидел и курил с таким видом, будто у него колики, а эта Ута, или как ее там, вошла, тоже на все посмотрела и предложила сходить к старосте корпуса.
Раздался смешок Фрэнсиса. В общежитиях Хэмпдена к старостам обычно ходили жаловаться, если заедало задвижки на окнах или кто-нибудь из соседей включал музыку слишком громко.
— На самом деле это было очень кстати, а то бы мы, наверно, сейчас там так и стояли. Старостой оказалась та рыжая горлопанка, которая всю дорогу ходит в армейских ботинках. Брайони Диллард — так, кажется?
— Все верно, — подтвердил я. Помимо того что она была старостой и рьяным членом Студенческого совета, эта девица возглавляла в городе группу левых активистов и без устали пыталась пробудить политическую сознательность у хэмпденской молодежи, неизменно топившей ее пламенные призывы в болоте пофигизма.
— Так вот, та явилась и сразу взяла быка за рога, — продолжил Чарльз, зажав между губ сигарету. — Записала наши имена. Задала пару-тройку вопросов. Прошлась по комнатам и учинила допрос соседям. Позвонила в Службу поддержки студентов, потом охране. Там сказали, что, конечно, кого-нибудь пришлют, но вообще-то такие случаи не входят в их компетенцию — пропавшие студенты то есть, — и посоветовали ей позвонить в полицию. Налей-ка мне еще, а? — попросил он, внезапно повернувшись к Камилле.
— И те приехали?
Чарльз утер пот со лба:
— Да. Их было двое. Плюс еще двое из охраны.
— И что?
— Охранники просто сновали там без толку. А вот полицейские времени даром не теряли. Один начал осматривать комнату, а другой собрал всех в коридоре и стал задавать вопросы.
— Какие?
— Кто и где видел его в последний раз? Как давно он не появлялся дома? Где он может быть? Очевидные вроде бы вопросы, но, учти, в этот момент они прозвучали впервые.