Однако, когда в темную воду полетели обломки досок и на ее поверхность упало рваное пятно света, Харриет подняла голову — прямо над ней болтались две ноги в мотоциклетных сапогах.
Крэк!!! С треском отломилась еще одна доска.
Дэнни не видел, но почувствовал несущуюся ему навстречу воду и его охватил дикий ужас. В его сознании в одно мгновение пролетел поток спутанных воспоминаний, из которых выделилось предупреждение отца задержать дыхание и не открывать рот. А затем вода ударила ему в нос и уши, и он закричал от ужаса с закрытым ртом, бессмысленно тараща глаза в зелено-желтую тьму.
Он погружался, вниз и вниз, но тут его ноги ударились о дно. Дэнни подпрыгнул и, разгребая воду, карабкаясь по ней вверх, пулей вылетел наружу. Едва сделав вдох, он опять погрузился в пучину.
Его снова обступила угрюмая, беззвучная муть. Уровень воды был выше его роста не больше чем на полметра. Над его головой вода сияла ярко-зеленым светом, и он опять оттолкнулся от дна и устремился вверх. Теперь он понял, что лучше держать руки по швам, а не размахивать ими, как делали пловцы в телевизоре.
Когда первый испуг прошел, Дэнни попробовал сориентироваться. Теперь цистерна была залита светом, который проникал внутрь через дыру в крыше, выставляя напоказ отвратительные склизкие стены и темную маслянистую поверхность воды. После нескольких прыжков Дэнни увидел, что лестница находится слева от него.
А что, если попытаться допрыгнуть до нее? Почему бы и нет, надо только постепенно продвигаться в том направлении. В любом случае ничего другого ему не остается. Он опять погрузился в темноту, снова вынырнул и тут прямо перед собой увидел ожившую девчонку. Обомлев, Дэнни глотнул воды и разразился лающим кашлем. Он еле успел закрыть рот до следующего погружения. Девчонка обеими руками держалась за нижнюю ступеньку лестницы.
У него что, видения начались? Ее испуганное лицо, изжелта-серое, с темными кругами вокруг глаз, на секунду показалось ему лицом той старой дамы Э. Клив.
Задыхаясь, кашляя, он выпрыгнул на поверхность. Сомнений не было, девчонка ожила, и она уже подтягивалась на лестнице, намереваясь поставить ногу на нижнюю ступеньку. В ярости он прыгнул в ее сторону, выбросил руку вперед, собираясь схватить за ногу, но промахнулся и опять ухнул в воду среди облака брызг.
В следующий прыжок Дэнни сумел достать ступеньку, но она была настолько изъедена ржавчиной и покрыта плесенью, что выскользнула из его пальцев. Еще один прыжок — и он ухватился за нее обеими руками, с благодарностью прильнув лицом к ржавым прутьям. Откашлявшись, Дэнни поднял голову. Девчонка с ловкостью обезьяны карабкалась наверх, и вода стекала с ее одежды прямо на его лицо. Волна гнева прошла через его тело. Да как она посмела? Он рванулся вверх следом за ней, ржавый металл завизжал, заголосил под его тяжестью, как живое существо. И тут, как в замедленной съемке, Дэнни увидел, как под ногой девчонки подломилась ступенька, она на секунду застыла, потеряв опору, потом изловчилась и закинула ногу на следующую ступень. «Да эта лестница не выдержит, не выдержит ее, — пронеслось у него в голове, — вот сейчас она обвалится…» Девчонка на секунду заслонила своим телом проем в крыше, потом исчезла из виду. По лестнице пробежала дрожь, она затряслась, словно в агонии, и вдруг одним плавным движением оторвалась от стены и упала вниз, в воду, увлекая Дэнни за собой.
Тяжело дыша, Харриет в изнеможении повалилась на доски крыши. Изо рта и из носа текла вода, из горла лезла мутная слизь. Солнце зашло за тучу, и пронизывающий влажный ветер заставил ее передернуться от холода. Крыша наполовину провалилась, а там, где еще держалась, вид прогнувшихся серых досок не вызывал никакого доверия. Ее собственное дыхание, короткое, неровное, мешало ей сосредоточиться, а когда Харриет встала на колени, резкая боль пронзила ее живот.
Из цистерны послышались частые всплески и приглушенные крики. Харриет легла животом на доски и подползла к рваным краям проломанного отверстия. Голова у нее кружилась, во рту стоял вкус тухлой воды, но она ничего не могла с собой поделать — ей нужно было посмотреть, что происходит с ее убийцей.
Внизу вода бурлила, по ней плавали доски, щепки, ярко-зеленая тина, оторвавшаяся от стен, и какие-то бурые пузыри.
Затем вода еще больше вскипела и на поверхности появилась голова Дэнни Ратклиффа с открытым ртом и безумными глазами. Его руки хватались за все, что попадалось, за доски, за щепки, но все это была мелочь, не способная выдержать его вес, и через секунду он опять исчез из виду в мутно-зеленой вспененной воде. Харриет ждала, завороженная этим зрелищем. Запрокинутое лицо снова появилось над водой, устремленные на нее глаза были слепыми, беспомощными, стеклянными, как глаза отрубленной головы, которую палач поднимает за волосы, чтобы показать притихшей толпе. Рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы, — казалось, он хотел ей что-то сказать, но тут вода снова поглотила его.
Харриет отползла от зияющей дыры и медленно съехала на животе вниз по крыше к самому ограждению башни. Все небо заволокло тучами, первые тяжелые капли дождя упали на землю, и вдруг с неба полился настоящий тропический ливень, теплый, свежий, и благодатный. Он немного освежил Харриет и смыл налипшую на нее грязь и слизь. Капли звонко барабанили по крыше, но не настолько громко, чтобы заглушить предсмертные хрипы и плеск, доносящиеся из цистерны.
Харриет попыталась поставить ногу на ступеньку лестницы, но вдруг ее охватил приступ неудержимого кашля. Из носа, изо рта полилась зловонная мутная пена. Она упала лицом на доски, отплевываясь, с отвращением вдыхая запах гнили, намертво въевшийся в ее кожу, слушая звуки страшной борьбы, происходящей в цистерне. Ей пришло в голову, что и Робин, возможно, издавал подобные хрипы, болтаясь на той веревке. И все же слышать, как бьется в предсмертной агонии человек, было непереносимо. Как же это получилось? Весь ее план пошел насмарку, она ведь хотела убить его одним чистым, метким выстрелом — пах! — и все. Она и сама не прочь таким же образом исчезнуть с лица земли — испариться вместе с облачком дыма, вылетающим из ствола револьвера.
От истосковавшейся по дождю земли поднимался благодарный пар. Вдалеке стоял неподвижный «транс Ам», окна в нем запотели, внутри царила тишина; вполне можно было предположить, что там расположилась ищущая уединения влюбленная пара. Потом Харриет часто вспоминала эту картину, странную интимность неподвижно стоящей машины с непроницаемыми стеклами, ее интригующую загадочность..
Было уже два часа дня, когда мокрая насквозь Харриет, предварительно послушав у двери, все ли тихо в доме, неслышно скользнула внутрь. Кроме мистера Годфри, который, похоже, не узнал ее, и миссис Фонтейн, которая уставилась на ее замызганную одежду, открыв от изумления рот, она не встретила никого по дороге домой. Осторожно открыв заднюю дверь, она на цыпочках прокралась по коридору, влетела в нижнюю ванную комнату и заперлась на задвижку.
В маленьком помещении ванной гнилостный запах тухлятины стал настолько силен, что заставил ее вприпрыжку помчаться к унитазу. Ее вырвало тонкой струей зелено-желтой жижи. Харриет открыла холодную воду, подставила под струю ладони и пила, пила, пока вода не пошла обратно. Дрожа от отвращения, она сдернула с себя одежду, почистила зубы, прополоскала их мятным раствором листерина, потом забралась в ванну, вылила в нее половину флакона ароматической пены и включила горячую воду. Она вымыла голову шампунем, так крепко натерла тело мочалкой, что кожа порозовела и заскрипела от чистоты, но ей было никак не избавиться от мерзкого запаха, — казалось, он навсегда въелся в ее кожу. Даже немеющим от листерина языком она все равно ощущала тот гнилостный вкус, который сразу же вызывал в ее памяти раздувшийся безобразный труп, плававший у стены цистерны.