– Ну, как здоровье, душитель женщин?
– У меня из-за тебя, придурка, на шее синяки теперь будут.
Карина любовно потрогала свою шею.
– Кто вы такие? Что вам нужно? – человек смотрел с пола испуганно.
– А ты и не догадываешься? – Сергей окинул его презрительным взглядом.
Тот помотал головой. И тут же глухо сказал:
– Хотя догадываюсь, вы пришли меня убить и ограбить.
– Скорее всего, убить, – подтвердил Сергей.
При этих его словах толстяк встрепенулся, так что его щеки неприятно студенисто вздрогнули, и лоб мгновенно покрылся крупными каплями пота.
– Да, убить… – повторил Сергей с угрозой в голосе.
И увидел, как такой совсем недавно храбрый драчун затрясся всем своим жирным телом. Это не была игра, толстяк действительно боялся. Страшно, дико, панически боялся смерти…
«Ну, теперь пора», – решил Сергей. И тут же бросился резко к толстяку, схватил свитер на груди и неистово задергал его, другой рукой больно схватил за жирный подбородок.
– Говори, гад, где Илья?!! Где Илья?!!
Вид Сергея был настолько страшен, его натиск нагнал на толстяка такой ужас, что он только трясся и не мог ничего произнести. А Сергей все напирал. Он орал на него, несколько раз ударил по щекам, и казалось, в следующее мгновение убьет или по меньшей мере изувечит. Сила энергетического воздействия была велика до того, что доведенный до крайней степени ужаса толстяк не в состоянии был вымолвить ни слова. А Сергей все стоял на своем:
– Где Илья?!! Говори, гад!!
Наконец преодолев ужас, дрожащими губами толстяк проговорил:
– Какой Илья?..
– Ах, какой?! – еще больше рассвирепел Сергей и снова наотмашь ударил его по щекам.
– Я не знаю никакого Ильи, – с придыханием повторил он.
– Ах, не знаешь?! – снова взревел Сергей, пуча полные гнева и ненависти глаза. – А кто убил моего отца, тоже не знаешь?!
Тут на помощь подскочила Карина.
– На! Выколупай ему глаза!! – даже не проговорила – прошипела она, сунув в руку Сергею огромный кухонный нож, который обнаружила в хламе.
Шипение и ее оскаленные зубы были ужасны. Сергей взял из ее руки нож и, сделав страшные глаза, повернулся к чуть живому от ужаса Петрушке.
– Выколупай! Выколупай ему глаза!! – бесчинствовала рядом Карина и как-то даже приплясывала, угрожающе перебирая в воздухе накрашенными коготками, словно сейчас вцепится в жирную рожу Петрушки.
«Боже ты мой! Ужасная-то она какая, как будто с шабаша прилетела», – пронеслось в голове у Сергея.
– Я не знаю!.. Не знаю никакого Ильи!!! – переводя взгляд с ножа на Карину – с Карины на Сергея, – вопил Петрушка.
– А это что?! – Сергей резко повернулся, как будто бросил тело к столу, схватил с него ботинок Ильи и снова оказался перед Петрушкой, ткнул ботинком в его красное и потное лицо. – Чей ботинок, говори!!
Другой рукой он потрясал столовым ножом, привлекавшим внимание Петрушки больше, чем поношенный ботинок. Наконец Петрушка выпученными глазами сосредоточился на обувке.
– Не моя, не знаю… – вымолвил он.
– Не твоя, гад! Не твоя!! А у тебя дома лежит! Где взял?!!
– Выковыряй ему глаза!! – опять взвыла рядом Карина.
Вскрик этот сразу мобилизовал умственные процессы, происходящие в голове Петрушки. Он откинулся назад, глядя на ботинок.
– Я его в машине нашел, – сказал он негромко.
– В какой машине?! Ты что, сволочь, издеваешься?!
Сергей приблизил лезвие ножа к его лицу.
– В своей машине, под сиденьем валялся, – быстро-быстро, стараясь успеть до того, как ему начнут ковырять глаза, высказал толстяк и заелозил пяткой по полу, стараясь отползти от ножа подальше.
– Ты что, издеваешься?! Кто же в твоей машине забыть ботинок мог?!
– А это что? – Карина сунула ему в нос разрисованную под клоуна игрушку.
– Эту тоже в машине нашел.
– Кто у тебя в машине забыть мог?! – негромко, но страшно, очень страшно спросил Сергей.
И это произвело действие не меньше душераздирающих воплей.
– Марк, наверное, с детишками.
– Какой Марк?!
– Марк Анатольевич, когда машину брал.
– Какой Марк Анатольевич? Где он живет?! Отвечай быстро!
– Да здесь напротив и живет, – пролепетал толстяк.
Сергей в запарке не сразу сообразил, что речь идет о друге его отца.
– А когда ты ему машину давал?!
– Да дня три назад – он с детишками уезжал куда-то. Вот тогда ботинок и нашел, мало ли, думаю, пригодится, а куклу уже давно взял, они не спрашивали, я отдавать и не стал…
– Так у него что, доверенность есть?
– Да, доверенность, давно уже доверенность… Он как десять лет назад въехал с детишками, так мы с ним в складчину машину и купили… – Толстяк разговорился, вероятно, это была реакция на перенесенный стресс.
Сергей опустил нож и стоял, что-то пытаясь сообразить, связать у себе в голове. Карина тоже перестала буйствовать и молча и неподвижно стояла рядом.
– Так разве он десять лет назад приехал? – спросил Сергей.
– Да, десять лет назад с детишками приехал.
– А ты здесь давно живешь?
– С детства. А раньше в том доме его брат жил, и звали-то одинаково – оба Марки Анатольевичи. Но он умер, вот брат с детишками и вселился.
Толстяк смолк, преданно глядя в глаза Сергею, желая обстоятельно ответить на любой вопрос, какой бы тот ни задал.
– С детьми десять лет назад… – проговорил задумчиво Сергей, глядя мимо толстяка.
– Да. С детишками приехал и живет… Но детишки, правда, странные какие-то: за десять лет ни на сантиметр не выросли. Как десять лет назад выглядели на восьмилетних, так до сих пор так же и выглядят…
– А им сейчас по восемнадцать, что ли? – спросила стоявшая рядом Карина.
– Да, выходит, так, – закивал охотно толстяк.
– Так это не дети, это карлики, – хмыкнула Карина.
– Вот и я думаю… – проговорил толстяк. – Но он их почему-то детьми называет, а какие же они дети?
– Карлики, – негромко проговорил Сергей, хлопнув себя по лбу. – Это же карлики!! Почему я не подумал об этом сразу?! Ведь это карлики…
Для Сергея вдруг все стало ясным. И детишки, которые вечно крутились вокруг него и в тех местах, где происходило очередное преступление. Оказывается, он сам все рассказал Петрушке, а Петрушка и есть «друг отца».