— Какова ваша роль в моей жизни?
Ив Дарман подставляет к клетке стул. Мед в голосе, тонкие пальцы, длинные и узловатые, прямо как у ее отца.
— Иезавель… Вы столького не знаете…
— Начните с ответа на вопрос.
— …впрочем, думаю, все должно остаться как есть… время поджимает… Питер… ваш отец… очень нужный человек…
— Как вы с ним связаны?
— …но он не ученый. Все эти годы он развивал мистическое восприятие науки. Основанное не на рассудке, а на эмоциях. Я занимаюсь теоретической стороной, а он — практической, точнее, эмоциональной. Уже более сорока лет мы образуем некую провидческую пару. Когда мы встретились, ему не хватало технической базы. В его команде были одни бездари и ограниченные ученые, которые устраивали неудачные, а то и вовсе провальные эксперименты. Он постоянно стремился к тому, чтобы окружить себя власть имущими, заговорщиками, жестокими мужчинами и женщинами, такими же, как он. Его паранойя… первые признаки безумия. Поначалу мы довольствовались поверхностным общением, однако с годами между нами установилось заинтересованное доверие. Ты — плод этого доверия, или, скорее, его расцвет…
Он показывает пальцем на резервуары. Там, в питательном растворе, плавают семь полупрозрачных тел разных размеров, дети от двух до шести лет. Они терпеливо дожидаются, с сомкнутыми веками, появления на свет из этой плацентарной оболочки.
— А вот плоды.
В его голосе слышится гордость.
— Я видел, как они подрастали… у них идеально развитые тела, рост чуть выше среднего, повышенный уровень тестостерона… мои маленькие воительницы… я буду оберегать их, пока не настанет их час. Это не просто копии, Иезавель. Нет, гораздо лучше: настоящие военные машины. Неутомимые, прочные, бесчувственные. Идеальные черенки великолепного цветка. Они уже распроданы по всему миру за баснословные деньги, и у каждой есть собственный генетический код. Годы ушли на убеждение и переговоры. Месяцы — на то, чтобы отобрать счастливчиков, которые получат исключительное право внедрять и воспроизводить их.
Он нежно поглаживает резервуары издали.
— Я помогал реализовать его проекты, а он отдал мне этих чудесных малышек.
Проводит рукой по семи телам в семи резервуарах.
— Идеальные клоны для уникального эксперимента.
Тише:
— Питер Дахан сдержал слово. Наша тайна основывалась на простом договоре: я не вмешиваюсь в его дела, он не лезет в мои. Никаких встреч или прямых контактов, наши имена никогда не упоминались вместе. Действие контракта закончилось после передачи младенцев.
Иезавель скрипит зубами.
Они так близко к ее клетке.
«На расстоянии вытянутой руки».
— Но Питеру всегда нужно больше. Он живет эмоциями… Иногда его действия вредоносны.
Иезавель украдкой бросает взгляд на Тексье. Хоть он и выглядит усталым, измотанным, ясно, что свидетелей в живых не оставит.
— Он хочет отнять их у меня, теперь, когда я так близок к намеченной цели! Растут ожидания, связанные с искусственно создаваемой жизнью, и кто посмеет противиться этому? Мои открытия необходимы как для технической разработки вредных продуктов, так и для удовлетворения потребностей, возникающих благодаря их производству. И уж поверьте мне, потребности не только религиозные, но и материальные! Если смотреть с точки зрения человеческой эволюции, нановирусы, как и другие искусственные формы жизни, ведут нас к новому миру… Тут не о чем жалеть, напротив, это очень хорошо. Нет ничего хуже для человека и его творений, чем застыть на месте, превратившись в ледяную глыбу.
Натан догадывается, о чем думает Иезавель. Она намерена действовать быстро.
Дарман незаметно сует руку в карман халата.
«Дарман не уступит Тексье».
В его пальцах блестит металлический предмет.
«Он не из таких».
— Но Питер не понял, что наш договор расторгнуть нельзя. Прислать сюда своего головореза, чтобы положить конец всем моим трудам! Да кем он себя возомнил?
Тексье выпрямился, рука уже тянется к сумке, стоящей рядом на стуле. Судя по его движениям, страх и уважение переросли в решимость.
«Помочь Иезавели».
Натан кашляет. Тексье оборачивается, Дарман подается назад. Он вынул из кармана скальпель. Всего в нескольких десятках сантиметров от Натана.
«Он не даст себя ограбить».
Иезавель кидается к решетке, хватает руку Дармана и вырывает скальпель. Тексье достает из сумки оружие. Одной рукой Иезавель держит профессора за горло, другой метает скальпель. Направленный на нее ствол пистолета, уродливая гримаса, ручка скальпеля, торчащая из глазной впадины.
Иезавель оказалась проворнее.
Она уже нащупывает ключи от камеры в халате Дармана, находит замок и толкает дверь, не сводя глаз с Тексье. Левой рукой она сдавливает горло Дармана, чтобы тот не увильнул.
Тяжелая туша Тексье валится на пол, словно марионетка. Ни единого стона, ни крика. Вызывает опасения. Рука по-прежнему сжимает рукоятку револьвера.
— Дважды я тебя не упущу.
Окровавленное лезвие, перерезанные один за другим ремни, дрожащие колени. Натан в полном сознании смотрит на труп Тексье, на текущую из его глазницы кровь.
Он выдергивает из предплечья катетер.
— И что теперь?
Ив Дарман умиляется на своих младенцев. Он переходит от одного резервуара к другому, поглаживая их и нашептывая всякие нежности.
— Красавицы мои, я освобожу вас… Скоро… Питер вас не получит, клянусь.
Натан подходит к нему и в ярости хватает за руку, голова еще немного кружится.
— Сколько времени мне осталось с этой заразой в крови?
Профессор смотрит на него с иронией.
— Сколько времени?
За их спинами Иезавель переворачивает тело Тексье и пытается вырвать у него из рук оружие.
— Час, может, больше… хотя скорее всего меньше.
Последние предположения.
— Это ведь ваша идея — отправить Иезавель и Лоика Эшена на мои лекции, не так ли?
Дарман кивает и высвобождает руку, чтобы вернуться к своим резервуарам.
Последние кусочки паззла.
Иезавель проверяет, есть ли в магазине патроны.
— Вас интересовали методы анализа, которые я применял, исследуя проблему власти, доминирования и убеждения в сфере сексуальности, поскольку, на ваш взгляд, они действенны. Вы знали, что я был против ваших работ, но нуждались во мне, чтобы увидеть их слабые места. Сократить риск. Чтобы создать основу точной модели, закладываемой в ДНК-чипы, нужно было собрать все возможные данные. Вам также требовался кто-то, кто распространял бы ваши идеи под видом официальной науки. Иезавель с самого начала была запрограммирована на то, чтобы соблазнить меня и извлечь из этого максимальную выгоду. Ради ее красивых глаз я сделал бы то, что отказывался делать под давлением. Подавить всех, кто мыслит самостоятельно, свободно: вы всегда руководствовались этой стратегией — покупать и продавать, — ведь так?