— Сперва войдет капитан из Зуу, один. — Рот при этих словах не открылся.
Голос был мелодичен и приятен, чего они уж никак не ожидали. Блейн чуть неуклюже побрел к дверям, не отпуская рукоять меча. Он был отнюдь не трус, но, как и все прочие, уважал магию, когда она была за него, и сильно опасался, если был хоть малый шанс столкнуться с обратным. Он повертел головой, пытаясь понять, не сделают ли чего стражи, и вошел. Дверь закрылась за ним.
Лакей пробормотал извинения и оставил Кейба с Гвен в обществе одних лишь стражей. Те продолжали изучать их немигающими глазами, и Кейбу очень захотелось где-нибудь спрятаться. Лучше — за городской чертой.
— Это железные големы! — шепнула Гвен ему на ушко. — Я-то думала, делать их давно разучились!
— Жаль, что это не так. Они нас видят?
— Они на нас не смотрят. У них нет глаз в нашем понимании. Они только внешне напоминают человека.
— Я бы не сказал, что человека, — отвечал Кейб, продолжая глазеть на стражу. — А если они не видят, откуда они знают, что происходит?
— Я не говорила, что не видят, у них просто нет глаз в нашем смысле. Он видит по-другому. Но как, я, к сожалению, не знаю. Не выучила.
Ее голос немножко срывался: несмотря на все ее познания, железные големы ее нервировали. Что они умеют? Какие у них слабости, как нападают, как защищаются? И если Грифон доверил им свою жизнь — нелепо их недооценивать. Правитель Пенаклеса редко доверял что-то кому-то, если не был в нем полностью уверен.
Через несколько минут дверь открылась, и командир из Зуу вышел. Он побледнел и сильно вспотел, но на его лице отражалось глубокое почтение. Он поклонился им:
— Лорд Грифон ожидает вас.
Проходя по коридору, Кейб поинтересовался:
— А ты раньше встречалась с Грифоном?
— Нет. И лучше на всякий случай быть поосторожнее. Они прошли между големами. Те не шелохнулись. Кто не видел их раньше, вполне принял бы за статуи.
— Добро пожаловать, друзья мои.
Лорд Грифон, высокий и величественный, был монарх до кончиков когтей. Его так и окутывала аура мудрости и власти. Но не это заставило обоих чародеев отшатнуться в изумлении. Грифон не был человеком. Хотя фигура его напоминала человечью, черты выдавали нечто большее.
У него была голова хищной птицы со всевидящими орлиными глазами. Грифон сделал несколько шагов навстречу, и пышная золотистая грива заструилась по плечам. Он протянул руку, мохнатую руку с птичьими когтями. Казалось бы, это должно было выглядеть отталкивающе — а вот поди ж ты, ничего подобного. Наоборот, возникало желание преклонить колено перед величием этого нечеловеческого существа. Короли-Драконы управляли посредством ужаса — лорд Грифон предпочитал разум и понимание.
Кейб взял протянутую руку, чувствуя себя на редкость неуклюжим. Правитель Пенаклеса двигался так плавно и точно, как не мог, наверное, ни единый человек.
— Я приветствую тебя, Кейб Бедлам, внук Натана. Принимать тебя в гостях — честь для меня.
Затем Правитель обернулся к леди Гвен и взял ее руку. При этом все его лицо изменилось. Это был уже не птицелев, а прекрасный мужчина с орлиными чертами, который легко мог завладеть женским сердцем. Гвен улыбнулась ему.
Он выпрямился:
— Леди хорошо известна мне по рассказам о ее деяниях. А ты, друг Кейб, — по рекомендации.
Грифон сделал жест рукой в сторону до сих пор остававшейся незамеченной фигуры. И плаща с капюшоном хватило бы, чтобы его узнать, а расплывающиеся черты не оставляли места сомнениям.
— Симон!
— Сумрак! — Приятная улыбка покинула лицо Гвен.
— И я тоже рад вас видеть, — ухмыльнулся чародей. — В особенности вас, Янтарная Леди.
— Как можешь ты, — Гвен гневно повернулась к Грифону, — иметь дело с таким, как он?! Даже если он якобы на твоей стороне? Неужели прошлого опыта недостаточно?
Взгляд Лорда был столь строг и суров, что Гвен утратила часть пыла.
— Симон оплачивает свои грехи каждой минутой своей жизни, леди Гвен. И делает для нас все, что в его силах.
— До следующего раза!
Волшебник стоял молча, слушая эту перепалку. В его глазах отражалась глубокая печаль. И еще — усталость.
Грифон наконец успокоил Леди предложением посмотреть Библиотеку. Мысль о знаниях отвлекла ее. Кейба тоже пригласили, но он отказался. Что-то внутри подсказало ему вместо этого побеседовать со старым знакомым.
Когда они остались одни, Кейб подошел к Симону поближе. Тот выжидательно смотрел ему в лицо. Но молчание нарушили не они, а знакомый голос, сопровождающийся грохотом копыт.
— Слабо было предупредить, когда можно перестать прятаться? Я так старался не напугать этого милейшего зууйского капитана!
— Милейшего? — усмехнулся Сумрак, лицо его разгладилось. — Не иначе, он похвалил тебя, дружище?
— Он отнесся ко мне с большим уважением, чем кое-кто другой.
— Я тебя очень уважаю! И все время…
— Я не о тебе, я о женщине! — фыркнул Конь. — И с тобой она обращается так же! Симон снова нахмурился:
— Да, Леди не легко прощает… Впрочем, иначе и быть не могло. Я сам отвечаю за свое проклятие. Он встал:
— Простите, мне надо кое-что подготовить. Развлеки молодого человека, дружище. И Сумрак испарился.
— Что он сделал? — обернулся Кейб к Коню. — За что Гвен его так ненавидит? Вздох.
— Садись, друг Кейб. В двух словах не расскажешь.
Кейб сел. Темный Конь стоял перед ним. Кейб попытался представить, как это выглядит со стороны: вот он сидит и треплется с лошадью о древней истории. Хотя нет, сейчас даже со стороны его не спутаешь с обычным животным: аура Вечности была видна даже обычному взгляду.
Холодный взгляд обратился к нему.
— Был некогда чародей, один из величайших в своем деле. Сумрак. Человек, одержимый одной страстью, одной идеей. — Пауза. — Стать бессмертным.
Бессмертным. Даже в самом слове, казалось, таилась магическая сила.