— Это твое любимое время, верно?
Элизабет появилась рядом и стояла, положив руки на перила, почти касаясь Энсона локтем. После операции их отношения постепенно вернулись к тем, какими были раньше — глубокой дружбой, основанной на взаимном уважении и постоянно грозящей перерасти в роман. Место работы являлось удобным и надежным, плоды исследований Энсона вот-вот должны были вступить в стадию клинического применения, и никто из них не беспокоился о том, что они перейдут эту грань.
Джозеф напомнил Элизабет о своих мыслях по поводу «белого шума» джунглей и показал на часы. Несколько минут оба молчали.
— Теперь слушайте, — сказал наконец Джозеф. — Слушай, как просыпается звук. Вот, слышите? Это обезьяны де Бразза [34] . Они не издали ни писка за полчаса и теперь вроде как проснулись. Как будто у них выдалась короткая сиеста.
— Я верю вам, Джозеф. Вам надо записать свои наблюдения, и мы пошлем их в зоологический журнал. Правда, есть еще одно небольшое дело, которое нужно закончить до этого.
Энсон рассмеялся:
— Я понял.
— Английское и французское лекарственные управления уже готовы начать широкие клинические испытания «Сары-9».
— Это очень хорошо.
— И американское Федеральное агентство тоже не отстает. Джозеф, вы скоро измените весь мир!
— Я не часто позволяю себе думать о нашей работе в таком ключе, — ответил Энсон, — но рад, что все складывается так удачно и здесь, и в Уайтстоунском центре в Европе, в этом вы можете быть уверены.
— Вы вообще сегодня спали?
— Мне не хочется. Энергии у меня теперь хоть отбавляй. Ваши хирурги и вы, мой замечательный доктор, подарили мне новую жизнь. Ведь мне каждый вдох давался с таким трудом, а сейчас не стоит ни малейшего усилия!
—Это хорошо, Джозеф, но будьте, пожалуйста, осторожны. Если у вас новое легкое, это еще не гарантирует от истощения.
—Нет, вы только подумайте! У нас есть документально подтвержденные факты излечения некоторых форм рака, считавшихся неизлечимыми!
—Я об этом все время думаю, — сказала Сен-Пьер.
—А болезни сердца?! — Джозефа переполнял детский восторг.
—Я еще раз повторю, друг мой, что ваша работа может изменить мир. Простите мой вопрос, но как много вам осталось проверить до того, как вы передадите записи в «Уайтстоун»?
Энсон смотрел в темноту, улыбаясь одними глазами. Последние две-три недели он боролся с собой — с чувством собственности, стремлением к совершенству и недоверием. «Да, — думал он, — время пришло. Время отблагодарить «Уайтстоун» и Элизабет за то, что мне предоставили все необходимое для завершения работы, за больницу и спасенные жизни вылеченных в ней людей, время сесть за стол со специалистами и передать им все оставшиеся секреты «Сары-9», время решить, как жить дальше».
—Вы и ваша организация были очень терпеливы со мной, — задумчиво сказал он.
—Значит, можно организовывать встречу в нашими учеными?
Энсон не торопился с ответом. Он смотрел на небо, которое за несколько минут из черного превратилось в розовосерое. Рассвет в джунглях всегда был необычайно красив. «Да, пришло время сотрудничать с "Уайтстоуном"», — признался себе Энсон. Но имелось еще одно дело, стоявшее под номером один в его жизненной программе, дело, имевшее самое непосредственное отношение к тому, чтобы он мог наслаждаться рассветом в джунглях.
—Понимаете, — начал он, — мне нужно от вас еще кое- что.
—Что-то, что мы еще вам не предоставили?
— В это, наверное, трудно поверить, но так и есть. Я хочу встретиться с семьей человека, вернувшего мне жизнь, и в финансовом отношении сделать для них все, что смогу.
Сен-Пьер помолчала, а потом твердо сказала:
— Джозеф, надеюсь, вы в самом деле знаете и цените то, как терпеливо и терпимо к вам относились в «Уайтстоуне».
— Знаю.
— У нас права по всему миру на «Сару-9» и на все, что выходит из стен этой лаборатории, но мы позволяли вам хранить секреты своих методов. Мы знаем, что не все емкости с дрожжами в лаборатории используются для производства лекарства.
— И я благодарен за...
— Джозеф, прошу, выслушайте меня. Терпение разработчиков и совета директоров «Уайтстоуна» не безгранично. В наших соглашениях было сказано, что весь объем «Сары-9» для исследований здесь и в Европе мы получаем от вас. Вы можете возразить, что производите препарат быстро, но это не так. Каждый день задержки в поступлении этого замечательного лекарства на мировой рынок оборачивается миллионными потерями. Я знаю, что деньги вас не интересуют, но подумайте о тех жизнях, которые мы тоже теряем. Нужно завершить процесс, Джозеф. Нам нужны микробы и источник рекомбинантной ДНК, и нам нужны ваши записи, чтобы закончить клинические испытания и начать массовое производство. Обещаю, что мы объявим всеми миру о том, что вы — создатель «Сары-9».
— Вы же знаете, что для меня это неважно.
— Джозеф, я не могу понять, что вообще для вас важно. Если вы хотите, чтобы на рынке появилось ваше лекарство, которое может спасти жизни многих тысяч людей, тогда вы должны предпринять какие-то шаги. Все сводится к этому. Вы хотите чего-то еще от «Уайтстоуна», мы хотим чего-то еще от вас.
— Точнее, пожалуйста.
—Хорошо. Если вдова вашего донора согласится, мы организуем для вас полет в Амритсар, чтобы встретиться с ней и, возможно, с ее детьми.
—А что требуется от меня?
—После вашего возвращения из Индии сюда прилетит группа исследователей из Англии и привезет оборудование для переправки клеточной линии на наше производство в Европе. Пока они будут здесь, вы покажете им свои записи — не те, фиктивные, которые вы так тщательно изготавливали, а настоящие. Мы заплатили достаточно много за все это, и настало время получить их в собственность.
—Вы можете удивиться, Элизабет, но я считаю, что секретность, которой я окружил свою работу, не только оправдана, но и служит общим интересам. Поскольку я несу личную ответственность за все, то все и делалось по-моему, без привлечения множества помощников и без угрозы похищения материалов фармацевтическими фирмами. Но сейчас я согласен с вами — время секретов закончилось.
—Значит, мы договорились?
—Договорились.
—Спасибо, Джозеф, дорогой! Спасибо от всего мира!
Сен-Пьер обняла его и поцеловала в губы.