– Это место всегда было ее и доктора Колфилда. У всех других претендентов был совсем другой уровень.
– Но ведь вам все же удалось избежать сочувствия, Клэр? Вы здорово придавили ее.
Ее голос стал жестче, в нем слышались оборонительные нотки.
– Она была человеком новым, а новые люди допускают ошибки, Райдер.
Внутри у меня все напряглось.
– Я уверен, что вы были правы, указывая на ее ошибки.
– Когда она портачила, я говорила ей об этом. Она должна была это знать.
Я хлопнул рукой по столу и заговорил сквозь зубы.
– Как это правильно, черт побери: она должна была это знать! Пропустить ее через все, через что вы прошли сами! Никакого сочувствия, никакого участия, никакого милосердия. Выпороть маленькую мерзавку. Показать ей, какой может быть Клэр Пелтье. Швырнуть ей все это в лицо.
Слова обжигали мне язык, я сам не понимал, откуда они взялись. Клэр вскочила.
– У вас нет никакого права разговаривать со мной таким тоном…
– Она думает, что вы ненавидите ее, что вы всегда ненавидели ее и всегда хотели, чтобы она здесь не работала.
– Да как вы смеете даже думать, что можете позволить себе… – Тут мои слова дошли до нее, и огонь в глазах сменился смущением. – Что? Повторите это еще раз, Райдер.
– Эйва считает, что вы ненавидите ее и хотите, чтобы она ушла. Это правда?
– Я ненавижу ее? – Клэр покачнулась, будто пол под ней начал крениться. Она села и схватилась за ручки кресла. – О боже, нет, я… я как раз думаю, что она исключительная, я считаю…
– Так вы не испытываете к ней неприязни?
– Господи, да нет же! Мне и в голову не приходило, что она может подумать… – Она отвернулась в сторону и часто замигала. – Наверное, я…
– Пришло время проявить немного сочувствия, Клэр. Может быть, даже несколько с опозданием.
Клэр закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Когда она снова открыла их, то взяла ручку и чиркнула ею по выговору. Четырнадцать раз. Затем сунула ручку в карман.
– У нее есть неделя и следующие выходные, Райдер. Я оформлю это как срочный отпуск по семейным обстоятельствам. В следующий понедельник я жду ее на работе, свежую и трезвую. Одно нарушение, даже самое незначительное, и доктор Даванэлле будет уволена еще до того, как на полу остынут ее следы.
Я уже переводил дух на полпути к выходу, когда Клэр окликнула меня:
– Райдер?
– Да?
– А почему она пришла к вам? У вас с ней романтические отношения?
– Нет. Думаю, она мне друг.
Я уже закрывал дверь, когда она снова позвала меня:
– Карсон?
Я просунул голову в дверь.
– Да, Клэр?
– Я знаю, что вам своего дерьма хватает со всеми этими делами с трупами без голов. Но помогите ей, насколько сможете. Прошу вас!
Я кивнул и закрыл дверь. Я никогда не слышал, чтобы Клэр кому-то говорила «прошу вас», и никогда еще не видел ее такой прекрасной.
– Я внес несколько изменений в назначения, – сказал Скуилл, раскладывая на столе бумаги, словно раздавая карты. Я прихлопнул полетевший в мою сторону лист. – Не читайте раньше времени, Райдер, – сказал он. – Я сам вам все объясню.
На сегодняшнем совещании присутствовала обычная толпа. Плюс Блейзингейм привел одного из своих сержантов, Уолли Дэллера. Барлью стоял возле стены, отталкиваясь и снова опираясь о нее и еще больше заминая складки на своем и без того мятом коричневом пиджаке. Я чувствовал исходивший от него унылый запах пота, будто открыли давно запертый шкафчик в спортивном зале. Прежде чем сесть, он подождал, пока его хозяин раздаст бумаги.
Скуилл сказал:
– Одна из причин, по которой это дело катится в никуда, состоит в распыленности. Нет сфокусированности, плохое взаимодействие.
– Извините, капитан, – сказал я, – но ведь мы проводим совещания каждое утро.
Скуилл бросил свой листок на стол.
– Другая причина состоит в том, что я двух слов не успеваю сказать, чтобы вы не начали со мной спорить, Райдер.
– Я не спорю, я уточняю.
– Похоже, я собрал здесь всех остряков, каких только можно.
Гарри лягнул меня под столом ногой.
– Мы слушаем вас, капитан, – сказал он.
Скуилл подождал, пока установившаяся в комнате тишина стала тягостной.
– Все бегут в одном и том же направлении. Нам требуется специализация. Каждая команда возьмет свою часть задачи и будет ее решать.
Я открыл было рот, но удар коленом Гарри заставил меня умолкнуть. Скуилл щелкнул сияющим полированным ногтем по лежащему перед ним листку.
– Я сделал новые назначения. Я хочу, чтобы Наутилус и Райдер сконцентрировались исключительно на Дэшампсе. Я хочу знать всех, с кем он разговаривал за последние шесть месяцев, чем он питался, кого трахал в своих самых грязных снах.
Руки мои впились в край стола. Спокойно. Дыши глубже.
Скуилл тем временем продолжал:
– Что касается Нельсона, то я хочу, чтобы расследование продолжалось тем же образом, но уже под руководством сержанта Дэллера.
Уолли Дэллера?
– Спокойно, Карс, – шепнул мне Гарри.
Я любил Уолли. Все любили Уолли. Он был нашим комиком и знал невероятное множество всяких неприличных историй. Но у него было туннельное видение с аналитической точки зрения: попроси его сделать осмотр дороги, и он опишет разметку с точным указанием общего числа всех белых полосок. Я считал, что Нельсон находится на пересечении невидимых линий: он был первым; пропавшие газетные вырезки; образ жизни, которым скорее должен заниматься специалист по отклонениям психики. Уолли ничего не знал о психических дисфункциях, его понимание было на уровне доклада типа: «Здесь находится священник, раввин и шлюха с задранной юбкой…»
– Я прошу прощения у капитана, – сказал я, – но мы с Гарри уже установили контакты с людьми, близкими к Нельсону. Мы как раз распутываем ниточки, которые могут…
– Вы подобрались слишком близко к этим людям. Здесь нужен свежий взгляд и новые ниточки.
– Свежий взгляд? Вы имеете в виду начать все с самого…
– Вы ходите по кругу, это не срабатывает, – фыркнул Скуилл.
– В деле Эдриана я тоже двигался между жертвами, чтобы…
– Выйдите из комнаты, Райдер, к чертовой матери!
– Вы сказали, что мы ходим по кругу? Что это значит?
– Немедленно выйдите отсюда, Райдер! Здесь для вас все закончено.
– Там погибли люди. И ничего для меня не закончено. – Я чувствовал, как к горлу подступает горячий песок, голос становится хриплым.