Я залез в свою машину, положил расписание на колени и пробежался пальцем по датам.
В задней комнате дома мистера Каттера всегда было тихо и безопасно – это было его второе любимое место в мире. Первым была лодка, всегда его лодка. Хотя лодка из детства отличалась от его лодки сегодня, в принципе они были одинаковыми. Вселенная забирает у нас вещи, тащит их по кругу, возможно, изменяет их вид, но затем опять выносит на наши дороги.
Как его лодку. Как Маму…
Ему хотелось захихикать. Послав свое кресло вперед и нажав несколько кнопок управления, он увидел Маму: она снова лгала ему своим назидательным тоном. Всего несколькими движениями руки он заставил ее съесть свои слова, втянуть их обратно. Он мог расставить эти слова, как захочется. Мамина голова надвигалась на него. Он заставил ее остановиться, а потом отправиться назад. Ему нравилось крутить ее головой на этой ненавистной шее.
– Бостон, – произнес он. Затем повторил, растягивая слово: – Бос-с-с-с-тон.
Оно звучало правильно. Он попробовал произнести Кокомо точно так же: сначала коротко, потом длинно. Он записывал слова на карточке, готовой к использованию. Это была тяжелая работа, особенно здесь, в темноте, среди картинок. Слушать, анализировать. Время, потраченное на выслеживание Мальчика-Мужчины-Воина, по сравнению с этим ничто.
Свет и тени, слова и картинки. Мама и Плохая Девочка.
Та часть проекта, где Плохая Девочка умоляет, была самой сложной. Он работал с коротенькими продвижениями вперед – отдельные моменты, слоги. Он был очень осторожен, чтобы не дать всей картине возникнуть сразу: она была слишком сильной. Она могла перестроить все внутри него, могла заставить думать по-другому – как если бы он исчез в одном месте и появился в другом.
Вот черт! Так, как она делает это сейчас. Поет.
Мистер Каттер закрыл глаза и затаил дыхание. Он заставил сердце остановить бешеную скачку. Рука уже нащупала пояс брюк, но он сдерживал себя.
Контроль.
Контроль.
Он открыл глаза, и его руки опять приняли рабочее положение. Он заставил Маму всосать слова назад, в голову, и, словно антрацитовое солнце, садящееся в белоснежное море, она оставила мистера Каттера работать всю ночь.
– Барлью должен подумать, что мы угрожаем Терри, что она может выйти из-под контроля с тем, что она скрывает. Я огляделся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. В комнате детективов было тихо: Нейлор и Скотт корпели над бумажками, Пендери шептался по телефону с информатором или с одной из своих постоянно меняющихся пышных блондинок. Все остальные работали на улице или старались создать впечатление, что работают.
Гарри, как всегда, оппонировал, выдвигая худшие варианты.
– А если мы ошибаемся и за ней ничего нет? Что, если она чистая?
– Чистая? Да от нее прет, как из сточной канавы, Гарри. Ты сам об этом говорил уже раз десять.
Если только приятель Терри не был еще одним любителем жевать древесную массу, Барлью и Лосидор связаны между собой. Сами ниточки еще скрывались за утлом, но уже показались их неровные концы. Настало время ухватиться за ближайший из них, хорошенько дернуть и посмотреть, что из этого получится.
– Когда мы признаемся, что работаем по Нельсону, – сказал Гарри, – Скуилл начнет бушевать. Возможно, заявит об НПП.
Заявление о невыполнении прямого приказа означало месяц без зарплаты и обычно предшествовало понижению внутри управления. Это был бы конец для ПСИ.
– Я могу взять все на себя, Гарри. Ведь это я проводил обыски в квартире Нельсона и звонил Фридману.
Гарри покачал головой.
– Нет, приятель. Мы с тобой – как братья Райт с их самолетом, и самолет этот двухместный. Наступило время прижать Барлью. Проблема только в том, что мы не знаем, откуда брызнет грязь. Но сам-то он лопнет и хлопнет.
– Держи зонтик наготове.
Гарри замолчал и посмотрел мне в глаза.
– Знаешь, может, нам заодно надавить и на доктора П.? Ты готов к этому?
Расписание дежурств в морге подтверждало мои худшие опасения: Клэр брала в марте четыре дня отгулов, причем три из них пересекались с пребыванием Нельсона в Билокси.
Я кивнул.
– Готов.
– Нет, еще не готов, – сказал Гарри. – Но уже близок к этому настолько, насколько в принципе можешь быть.
Скуилл передвинул ежедневные совещания на 17:30. Ворчуны утверждали, что он сделал это, чтобы подольше не отпускать нас на ужин. Вероятно, они были правы. Присутствовала обычная толпа, включая Барлью. Он стоял, прислонившись к стене и сжав одну руку другой: то ли занимался изометрической гимнастикой, то ли поздравлял себя. Гарри пошелестел бумагами, поднял глаза на Скуилла и начал:
– Мы продолжаем линию расследования, связанную с Нельсоном. Мы считаем, что эта женщина, Терри Лосидор, знает больше, чем говорит.
– Мы хотим привести ее на допрос сюда, – сказал я. – В своей гостиной она ведет себя круто, пусть почувствует, что мы можем перекрыть ей кислород.
Барлью замер. Скуилл даже привстал в кресле, лицо его стало багровым.
– Нельсон? Я же сказал сконцентрироваться на Дэшампсе. Нет, я отдал приказ…
– Эти две жертвы не изолированы друг от друга, капитан, – сказал я. – Их дорожки пересеклись, и мы снова вышли на Нельсона.
Скуилл говорил, стиснув зубы так, что его едва было слышно.
– Это все тянется от того хлама из коробки, так? Пропавших газет или чего-то такого?
– Нет, – сказал я, несколько видоизменяя границы правды. – Это новая информация, появившаяся в ходе расследования.
Скуилл старался сжечь меня взглядом. На его бледном лбу пульсировала голубая жилка. Ну вот, подумал я, сейчас заберет дело…
Внезапно отчаянно, словно раненая скрипка, взвизгнул стул, и все повернулись к Уолли Даллеру. Он перестал раскачиваться на стуле и сцепил руки на затылке. Мятый пиджак распахнулся, показав косо висевший на широкой груди галстук.
– Ох, капитан… Какая, собственно, разница, если мы все равно продвигаемся вперед? Ведь самое главное – раскрыть это проклятое дело, правда?
Скуилл открыл было рот, но говорить не смог. Наступила долгая пауза. Присутствующие кивали в знак одобрения. Потом подскочила Роуз Блэнкеншип, которой, возможно, надоело смотреть, как нас бьют, едва мы предпринимаем попытки сдвинуться с места.
– Если вы считаете, что у этой Терри есть зацепка, я скажу так: тащите эту задницу сюда.
Блейзингейм забарабанил пальцами по столу.
– Черт, действительно! Я уже устал биться головой о стену.
– Оба места преступления были чище, чем визг монашки. Если у вас есть кто-то, кого можно прижать, я считаю, нужно попробовать, – подхватил Хембри из судебной экспертизы.