— Я думаю, ты здорово влип.
— Спасибо. Нет, правда, большое тебе душевное спасибо за поддержку.
— Собираешься бегать за ней?
— Не буду я ни за кем бегать, — отмахнулся Энди. — Мне просто очень нужно с ней поговорить. Мне не дает покоя то, что все шло отлично, пока она не увидела меня с Кэрол. Что за причина! Я не могу разгадать этот фокус, честно. У меня даже догадки никакой нет.
— Да, если ты целовал их в одно и то же время, ты просто должен стать легендой. — Джимми подумал еще немножко: — Или если они поцелуются друг с дружкой, как Бритни Спирс и Мадонна. Мм-м-м, да, такое…
— Чтоб тебя…
Но Джимми уже не мог остановиться:
— Да, а вот моя старушка все надувает меня со свиданиями. То и дело слышу: «Не трогай меня!», а потом: «Теперь делай свое дело», и после всего — ноги вверх на полчаса. С первыми тремя детьми нам не приходилось заниматься подобным. Моя мамаша, благослови ее Господь, — он перекрестился, — выродила нас, пятерых, как из пушки. И ничего.
Наконец-то он сменил тему, подумал Энди и напомнил ему:
— Так расскажи мне о сегодняшней операции.
— Ага, тебе понравится. Угадай, куда Эд нас притащил?
— Знаю, на заправку. Слышал уже, — кивнул Энди.
— Ты можешь поверить в эту фигню? — Джимми возмущенно вскинул руки.
— Это оригинально, но должен признаться, я ему не верю. Он говорит, что похоронил эту девушку глубоко? Очень удобно будет применять радарную систему на автозаправке, чтобы обнаружить тело. И с каких это пор он хоронит своих жертв в земле, вместо того чтобы оставлять под какой-нибудь кучей мусора или в кустах?
Джимми погладил себя по животу, словно алчно предвкушал невидимые взору яства.
— Не знаю, Энди, не знаю… Знаю только, что я не могу дождаться, когда закичится вся эта свистопляска. У меня очко играет.
— Что еще меня тревожит, — продолжал Энди, — так это то, что я не могу вычислить мотивы его признания на суде. Мне кажется, что это на него не похоже. Тебе это не напоминает игру в покер? Я уже ни в чем не уверен.
Джимми пошарил среди разбросанных по столу бумаг и выудил шоколадный батончик. Он содрал упаковку зубами и вгрызся в шоколадку. Когда большая часть ее была съедена, он предложил огрызок напарнику. Энди отказался.
— Этот парень ненормальный, но ты сам сказал, что он не дурак, — рассуждал Джимми с набитым ртом. — Ему известно, что его дело швах. Если бы он был в Техасе, его бы поджарили десять раз, чтобы и следа не осталось. А он еще затевает кампанию за смягчение приговора.
Энди не мог найти объяснения произошедшему. Он знал, что обычно самовлюбленность психопата границ не имеет. Все свидетельства и доказательства вины на свете не могут их сломить, потому что они считают себя несокрушимыми.
— Есть идеи насчет того, что делать дальше?
— Для начала мы проверяем историю автозаправки, и я надеюсь, получим ключ к разгадке. Через несколько часов все узнаем.
— Для чего признавать себя виновным и тащить вас к зарытому трупу, если это враки? Чего он добивается? — Энди напряженно размышлял вслух.
— Поставить нас на уши, вот и все. Хочет заставить нас покатать его. Может, его адвокат склонил Эда к признанию вины и таким образом хочет нас задурить и запугать. Это его лебединая песня.
— Не уверен. Грэйнджер, кажется, сам был изумлен признанием Эда. Ты видел выражение его лица?
Адвокат Эда был потрясен не меньше, чем все остальные присутствующие. Энди сильно сомневался в том, что Грэйнджеру заранее было известно, что Эд собирается сделать признание. Возможно, Эд сам не сознавал, что делает? Энди жалел, что ему не довелось своими глазами увидеть всю эту сцену.
— Что ж, мы ничего не узнаем, пока не получим информацию по бензоколонке. Если она стоит там больше четырех лет, мы можем с радостью передать его обратно судье и позабыть о его желании получить особые привилегии от кого бы то ни было, кроме Большой Берты, [9] — хмыкнул Джимми, доедая остатки батончика. — Да, у Большой Берты всегда найдется что-нибудь особенное для подонка, убивающего женщин.
И улыбнулся губами, испачканными в шоколаде.
Сьюзи Харпин осторожно вставила ключ в замок, придерживая свой драгоценный груз и стараясь сохранить равновесие. Она оглянулась через левое плечо и с удовлетворением отметила, что живая изгородь вдоль проезжей части полностью скрывает ее от любопытных глаз. Для соседей она придумала подходящую оправдательную историю, но все же предпочитала уединение. Ничего нет лучше, особенно если она решится перенести брата на новое место.
Из коробки, которую несла Сьюзи, слышалось царапанье и хлопанье. Щебет. Трепет. Негромкие звуки волновали ее сердце.
— Ты уже почти дома, Роза, — ворковала она, — мы почти пришли.
Не откладывая дела в долгий ящик, она повернула ключ и открыла дверь, толкнув ее ногой. Придется вернуться, чтобы забрать из машины остальные вещи. Войдя в дом, Сьюзи сразу пошла в кухню, чтобы положить покупки. Волнуясь, она отодвинула в сторону купленные продукты и, ощущая огромный прилив материнского чувства, слегка приоткрыла коробку из-под обуви, чтобы только просунуть туда руку. Она не могла больше ждать.
Agapornis roseicollis. Краснощекий неразлучник.
— Здравствуй, Роза. Добро пожаловать в твой новый дом, — сказала она своей только что купленной зеленой птичке с красным лбом и оранжево-красными щеками. Неразлучник испуганно таращил на нее блестящие глазки. Она закрыла крышку и нежно погладила ее: — Хорошая девочка.
Она подбежала к клетке с куполообразным верхом, занимавшей почетное место в центре новехонькой гостиной. Сверху ее накрывала темная ткань. Сьюзи медленно подняла ткань и нахмурилась, увидев на дне клетки мертвого неразлучника. Он выглядел невыносимо маленьким и хрупким. Яркое оперение поблекло.
Крошечные глазки закрылись. Птичка так и не достигла пика своей формы и красоты, а теперь она умерла. Перед смертью неразлучник стал равнодушным, сидел нахохлившись, без движения, отказывался от пищи и воды, перья его потускнели. Переселение в новый роскошный дом нисколько не помогло. Сьюзи хорошо знала этих птиц, наблюдала за ними прежде. К счастью, Ирвин, хозяин магазина домашних питомцев, сразу смог снабдить ее новой птицей. Сьюзи мечтала о породе «датская фиолетовая с белым лицом», считая ее самой красивой из мутаций персиковолицых неразлучников, но и эта новая птичка ей понравилась, и она купила ее. Ей хотелось, чтобы все в доме обновилось с началом ее новой жизни здесь, и маленькая Роза воцарилась на жердочке все с той же целью.
Сьюзи имела особое пристрастие к неразлучникам. Последние двадцать лет у нее в клетке всегда сидела одна такая птичка, которую непременно звали Розой — именем, которое Сьюзи, будучи беременной школьницей, выбрала для своей так и не родившейся дочери. Некоторые из неразлучников оказывались самцами, другие — самками, но имя они получали одно и то же. Теперь у Сьюзи появилась ее двадцатая Роза.