Он закончил разговор и решил позвонить в полицию Уэст-Мидленда. Но едва он начал набирать номер, как телефон зазвонил. Это был дежурный сержант из полицейского участка Ноттинг-Хилл. К ним пришел человек и заявил, что знает кое-что об убийстве. Он хотел поговорить с самым главным из них. «Этот парень принес с собой какой-то сверток, сэр», — тихо сказал сержант.
Когда Фостер и сержант Дженкинс прибыли в Ноттинг-Хилл, мужчина сидел в комнате для допросов, обхватив ладонями чашку с чаем. Он был в простой, но стильной одежде: темно-синем джемпере, надетом поверх рубашки с расстегнутым воротом; густые черные волосы небрежно спадали на лоб прядями. Лицо грубое, но кожа на удивление чистая, и это затрудняло определение возраста. Светло-голубые глаза мужчины показались Фостеру знакомыми.
На столе стояла коробка из-под обуви.
— Простите, что задерживаю вас, — произнес Фостер.
Мужчина кивнул и слегка улыбнулся. У него был отсутствующий взгляд и бледное лицо. Похоже, он не в себе.
— Саймон Перри, — медленно проговорил он.
Имя тоже показалось Фостеру смутно знакомым, но он не сводил глаз с коробки на столе.
— Что там, сэр? — спросил Фостер.
Понадобилось время, прежде чем сказанные им слова преодолели стену шока и недоумения, которая, видимо, окружала Саймона Перри. Наконец он бесстрастно ответил:
— Глаза моей сестры.
— Вы — единственный, кто держал их в руках?
— Насколько мне известно, да.
— Нам нужны отпечатки ваших пальцев. Чтобы определить, которые из них принадлежат вам.
— Конечно.
Фостер надел латексные перчатки и поднял крышку.
Дно коробки было выложено ватой. Там лежали два глаза. Фостер удивился, какими они оказались большими: белки размером с мячик для гольфа, из-под них торчали обрывки глазного нерва. Он сообразил, какая значительная часть глаза остается скрытой. Глаза выглядели совершенно нетронутыми, значит, их вынимали осторожно. Они были почти лишены цвета — лишь светло-голубой оттенок радужной оболочки. Вероятно, пигмент исчез после извлечения.
Фостер закрыл коробку.
— С чего вы взяли, что это глаза вашей сестры?
— Из-за цвета.
— Если честно, то мне они показались бесцветными…
— Она была альбиносом.
— Она — альбинос?
Перри сидел, уставившись в одну точку, словно не слышал его вопроса.
В разговор вмешалась Хизер:
— В чем это проявлялось?
— Светлая кожа, светлые волосы, но, главное, ее глаза. Они были очень светлыми. Она была первым альбиносом в нашем роду. Рецессивный ген Демми являлся показателем вырождения.
— Демми?
— Сокращенно от Демсон [4] .
— Это ее имя?
— Нет. Ее звали Неллой. Демсон — прозвище, ее старшую сестру звали Плам [5] , а ее настоящее имя — Виктория. Семейная шутка.
«Тонкий английский юмор высшего света», — решил Фостер. Нелла — одно из имен, которые перечислил ему Барнс.
— Вам было известно о каких-нибудь татуировках у сестры? — спросил он.
И снова последовала пауза, пока Перри понял суть обращенного к нему вопроса.
— Не помню. У меня не было возможности изучить ее так близко. Но я не удивлюсь, если она делала себе татуировки.
— Простите, что задаю вам столь нескромный вопрос, мистер Перри, но у вашей сестры были грудные имплантаты?
Перри уставился на него, и Фостер догадался, что он просто пытается подобрать слова.
— Да. Ее необычная внешность обращала на себя внимание. Впрочем, она никогда не была обделена вниманием. И ей это нравилось. Да что там имплантаты! Она вела колонку в газете, афишировала свои романы с мужчинами.
«Отлично, — подумал Фостер. — Если тело в морге — действительно она, то через час весь Лондон начнет кипеть. Серийный убийца, жертва — светский персонаж и журналистка, полиция упустила возможность поймать преступника». Он уже представил заголовки статей в газетах.
— Вы тоже журналист? — поинтересовался Фостер.
— Нет. Я член парламента.
Будто и без этого мало материалов для сенсации! Любопытно, каким образом удалось семейству Перри подняться на верх социальной и карьерной лестницы: благодаря упорному труду или выгодным связям с бывшими одноклассниками и друзьями семьи? Скорее всего последнее — так делаются легкие деньги.
— Когда вы в последний раз общались с Неллой?
Саймон Перри не сразу отреагировал на настоящее имя сестры.
— В пятницу днем. Она и ее новый парень, художник, должны были прибыть на обед вчера вечером. Она позвонила и сказала, что придет одна, потому что они поссорились. Но так и не приехала. Я решил, что они помирились. Звонил ей на мобильный, но он был отключен. Я думал, что позднее она обязательно извинится. Сестра умела это делать, могла заставить тебя простить ей что угодно.
Фостер поднял голову и увидел, что по щекам мужчины покатились слезы.
— Извините, — пробормотал Саймон Перри, доставая платок из кармана брюк.
— Не нужно извинений. Можете не стесняться нас.
Дженкинс вышла из комнаты и вернулась со стаканом воды. Она поставила его на стол, и Перри с благодарностью посмотрел на нее.
— Вы знаете что-нибудь о ее молодом человеке?
— Полагаете, он может иметь к этому отношение?
— Трудно сказать, — пожал плечами Фостер.
— Я мало знаю о нем. Он был немного позером, но не производил впечатления человека жестокого.
— Когда вы нашли коробку?
— После ленча. Она лежала на ступенях. Я пошел выносить мусор и увидел ее.
— Мы должны забрать коробку и глаза для экспертизы. Кроме того, нам придется осмотреть ваш сад, поговорить с вашими соседями, вероятно, они видели кого-нибудь или что-нибудь подозрительное прошлой ночью либо сегодня утром.
Оставался еще вопрос, который Фостер собирался задать.
— Нам необходимо, чтобы вы опознали тело молодой женщины, которую убили прошлой ночью. Вы в состоянии сделать это?
Перри медленно кивнул, словно находился в трансе, и оттянул кожу на подбородке.
— Разумеется, — твердо заявил он. — Только мне нужно позвонить. Вы можете оставить меня на несколько минут?
Фостер и Хизер вышли из комнаты.
— Убийца становится более изощренным, — прошептал Фостер. — Уверенным в себе. Однако преступники всегда ошибаются, когда начинают играть в несколько игр одновременно.