— Я звонила Элиз поблагодарить ее за выходные и договориться о переводе денег Джеймсу, но на том и все. — Морган пожала плечами. — Я была занята.
— А не упоминала Элиз о чем-нибудь странном?
— По голосу казалось, что у нее стресс, но сама она ничего такого не говорила.
Эрик ухватил ее за руку.
— Морган, я думаю, что-то случилось с нами на том озере. Что-то, чего никто из нас не помнит, но что бы это ни было, оно и сейчас управляет нашими судьбами. Ты только что взяла кусок своих воспоминаний и поместила их в мою голову. Как думаешь, смогла бы ты сделать то же самое, только наоборот? Как думаешь, ты сможешь забрать у меня воспоминания?
Понятия не имею. До сегодняшнего дня я бы сказала, что ты спятил. Теперь я уже в этом не уверена. — Она затрясла головой от необъятности свалившихся на нее откровений. — Эрик, я только что поделилась с тобой своими воспоминаниями. Это... беспрецедентно. — Она встала и прошлась по комнате, нахлынувшие мысли не давали ей покоя. — В данный Момент я думаю, что все возможно.
— Я стану вспоминать поездку в Гримвитскую впадину. Я хочу, чтобы ты поискала что-нибудь аномальное в моих воспоминаниях. Ты можешь это сделать?
Морган закусила губу.
— Я постараюсь.
— Готова?
Действуя по наитию, она прикоснулась кончиком пальца к середине лба Эрика. Несильный электрический импульс прошел через ее кожу. На этот раз она представила, что сидит в том же кресле, где Эрик, что у них одно на двоих тело. И попыталась представить, что она — это он.
Она смотрела, как он погружается в воспоминания...
Дорога заканчивалась овражком, где шаткий деревянный мостик был переброшен через реку Дибб в качестве переправы. Они припарковали минивэн на поросшем травой берегу и вышли из машины. Тропинка, ведущая к Гримвитской впадине, вилась между грядами низких холмов, обрамляющих Йоркширскую долину. Он остановился и осмотрел одно из деревьев, закрывавшее вид на тропу с дороги. Слово «Гримвит» было вырезано неровными буквами прямо в коре, и надпись была подчеркнута небольшой стрелкой, указывавшей в глубь Национального парка. Она почувствовала удовлетворение. Это было то самое место. Приятно ощутить свою правоту.
Морган содрогнулась, поняв, что она впитывает мысли Эрика как свои собственные. Его воспоминания были настолько живыми и сильными, что она легко может забыть, кто она такая и зачем все это затеяно. Она осознавала, как важно не потерять цель и направление поисков.
Она шла по тропке в ботинках Эрика, щурилась на облака через его очки, оценивая, пойдет ли дождь, и гадая, как долго еще добираться до впадины. Она посмотрела через плечо и увидела, что за ней идут Морган и Эшвин. Что-то промелькнуло в его мыслях как молния, прежде чем он скрыл это. Что бы это ни было, осталось ощущение зависти и обиды, но его самодисциплина подавила эти чувства, прежде чем она поняла, о чем речь.
Малая часть сознания Морган, которую она не соединила с Эриком, была поражена. Она всегда знала, что он необычайно умен, но теперь понимала, что это впечатление было слишком поверхностным. Он контролировал свой дух в невероятной степени. Каждый мотив, каждое побуждение, каждый импульс были соразмерены доводами разума. Она никогда не видела подобного. Должно же у него быть хоть что-то, не столь жестко контролируемое?
Она снова шла в его теле, разговаривала с Джеймсом и Элиз, когда все они остановились. Джеймс сказал что-то, что Эрик пропустил мимо ушей, и потом они все снова шли назад к минивэну.
Эрик прервал их связь.
— Ты видела? — спросил он. — В моей памяти провал, как будто кусок вырезан. Это неестественно.
— Да, естественным это не кажется.
— Ты можешь посмотреть, что не так? — настойчиво попросил он.
— Пока не вижу. Покажи мне все снова.
Морган снова дотронулась до его лба и...
Она шла по тропинке, рядом шли Джеймс и Элиз. Джеймс остановился и поднял руку, указывая на что-то. Она повернулась и увидела...
Щелк!
...Они втроем шли назад к минивэну.
— Подожди, — сказала Морган. — Можешь ты остановиться там, где ты поворачиваешься и смотришь, на что указывает Джеймс?
— Конечно.
Джеймс остановился и указал на...
— Остановись здесь.
Морган сосредоточилась на его воспоминании, выискивая отгадки провала в памяти. Что могло послужить тому причиной?
— Я ничего не вижу, — сказала Морган.
— Да, я знаю, — ответил Эрик. — Не изучай картинку; я уже пересмотрел все свои воспоминания. Ищи что-то, что могло создать перебой в них.
— Что ты имеешь в виду?
— Я не знаю. Это ж ты у нас доктор-мозговед, черт побери. Положись на свой инстинкт.
Она глубоко вдохнула, расслабляясь, и отвлекла себя от видения тропинки. Что могло прервать память? Может быть, они с Эриком подступились к проблеме не с той стороны? Она искала в его памяти какие-то признаки вмешательства, но они и так были уверены, что вмешательство было. Так почему не подойти к делу с другой стороны?
Как бы она попыталась изменить чью-то память? Могла ли она стереть воспоминание из чужого сознания? В Штатах успешно опробовали лекарство, которое блокирует воспоминания о травмирующих событиях от перехода в долгосрочную память, если применить лекарство вскоре после происшедшего события. Выходит, память можно отключить, но как?
Современная теория гласит, что мозг человека способен хранить гораздо больше сведений, чем может вместить обычная человеческая память. Обучение особым мнемоническим приемам может повысить процент вместимости памяти, создавая новые связи с хранящейся и вспоминаемой информацией. Можно заставить человека забыть, перекрыв способность вспомнить какое-то событие. Другими словами, прерывая связь с памятью.
Во время работы над дипломом Морган прочла статью одного нейропсихолога, предлагавшего теорию о воспоминаниях как о синаптических нитях, соединенных воедино через упорядоченные клетки. Знания, используемые ежедневно, он представлял как наиболее прочные и толстые нити, потому что они укреплялись постоянным использованием. Более давние события или редко используемые знания зачастую плохо вспоминаются, потому что их нити слабее и тоньше. Этим объясняется синдром, который люди часто описывают как «вертится на языке». В таких случаях мозг знает, что нужная информация содержится в нем, но не может проложить к ней путь по истончившейся нити.
Так вот, если память — лишь синаптические нити, то, видимо, некоторые из них можно изъять из полотна.
— Можешь больше не вспоминать ту поездку, — сказала Морган. Она открыла глаза и прервала контакт. — Так мы ничего не добьемся.
— Почему? — Эрик откинулся в кресле и протер очки краем свитера.
— У меня есть мысль получше.