«Ты разве не помнишь меня, Элиз?»
— Конечно помню. — Память на лица не подвела ее. — Вы гадатель на Таро с Кэмденского рынка. Вы назвались Ридом.
«Очень хорошо, красавица. Я рад, что ты помнишь».
— Что вы тут делаете? Мы умерли? — Она еще больше пала духом при мысли о смерти. Это было бы огорчительно.
Рид засмеялся низким грудным смехом.
«Ты всегда была моей любимицей, Элиз, знаешь ли ты об этом?»
— Нет. Так, значит, я не умерла?
«Нет, ты не умерла».
— Я сплю?
«Возможно. Мы рядом с миром Иецира, где-то между физической и духовной сущностями, между пробуждением и сном, если хочешь. Поэтому ты можешь видеть дом, но не можешь потрогать».
— Какое облегчение. — Она взлетела чуть повыше.
Рид снова засмеялся.
«Уверен, что тебе легче».
— Что вы здесь делаете?
«Я пришел, чтобы кое о чем тебе напомнить. Ты помнишь наше гадание на Таро?»
— Да. — Она снова опустилась на землю, потому что вопрос напомнил ей о ее обязательствах.
«Карты Таро легли так, как было предсказано, и твои друзья разыграли их как могли. Ты помнишь свои карты?»
— Да, — сказала Элиз слабым голосом. — «Верховная жрица», двойка жезлов и «Умеренность».
«Великолепно, красавица. Ты переросла пассивную, доверяющуюся интуиции Верховную жрицу и превратилась в смелую женщину, жаждущую помочь другу, как и предсказывала двойка жезлов. Но ты не достигла Умеренности, той роли целительницы, миротворца, которая соединит твою каббалу воедино под средним столпом».
— Я знаю, простите меня. — Пол больно впился в ее ступни. — Я не знаю, когда все пошло не так.
«Нет, знаешь».
Элиз посмотрела в темные, влажно мерцающие глаза Рида. С этим человеком невозможно было кривить душой и увиливать. Но гнев придал ей сил. Он заставил ее поставить под вопрос те аспекты ее жизни, в которых она раньше никогда не сомневалась. От этого она не желала отказываться.
«Ты отказываешься преодолеть свой гнев в отношении Морган».
— Но она хотела, чтобы это произошло! — крикнула Элиз. — Вне зависимости от того, был ли это Эшвин или нет, ей это понравилось. Она хотела этого. Она всегда хотела его.
«И что же? Разве ты не можешь представить себе ту боль, что она, должно быть, чувствует, вынужденно глядя на него рядом с тобой? Морган виновна лишь в одном: она задумалась, какой могла бы стать ее жизнь, будь Эшвин с ней. И ни в чем больше. В глубине души ты знаешь, в чем кроется твой гнев».
— Во мне. — Слова вылетели прежде, чем она успела их проглотить.
«Да».
— Но я не сделала ничего дурного.
«Твоя праведность отталкивает тех, кого ты любишь. Откажись от нее — и ты увидишь, что они по-прежнему тебя любят. Услышь свое сердце, Элиз. Почему ты на самом деле гневаешься?»
Она обдумала вопрос, и правда, которую она столь долго отрицала, наконец вырвалась наружу:
— На самом деле Эшвин мне не подходит. Так было всегда. Мы больше добрые друзья, нуждающиеся друг в друге, чем любовники.
«Да».
Рид сочувственно ей улыбнулся.
Странное дело. Она должна была горевать из-за того, что расстается с Эшвином, но облегчение от долгожданного признания истины было сильнее, чем огорчение.
Эшвин ей не пара.
Она испытала это признание на прочность и не нашла возражений в своем сердце.
И после этого откровения ее гнев в отношении Морган улетучился.
— Спасибо.
«Пожалуйста, красавица. Но не грусти. Есть другой, он ждет твоего тепла».
Рид поднялся. Элиз заметила, что золотистая нить шла от него и исчезала в потолке.
«Я должен идти, но скоро мы снова увидимся».
— Подождите. Кто вы? Ну, на самом деле. Скажите мне правду.
Рид коснулся ее щеки, глаза его в лунном свете были непроницаемы.
«Я больше чем человек и меньше чем ангел. Я и эмиссар Господа, и воплощение Его. Я парадокс, я исключение. — Рид широко ей улыбнулся. — Спорим, сейчас ты жалеешь, что спросила».
Она улыбнулась ему в ответ:
— И да, и нет.
Нить натянулась и повлекла Рида к потолку, пока он не скрылся из виду.
— Вы не так уж изменились с нашей первой встречи, — сказала Элиз. — Все такой же загадочный.
Ее серебристая нить потянула ее обратно к телу. Элиз скользнула над ковром и провальсировала по коридору. Не мешало насладиться напоследок легкостью — прежде чем снова попасть в плен гравитации.
Элиз вспорхнула вверх по лестнице, запрятав мысли об Эшвине и Морган в чулан своего сознания, по крайней мере на время.
Эрик сидел на плитах пола рядом с обнаженными Ипсиссими. Все было словно не наяву, кроме лежащего рядом Эшвина, погруженного в глубокий сон.
«Ты ищешь истину в тех событиях, в которые ты был вовлечен?» — спросил Рафаэль.
Эрик кивнул.
«Чтобы предрекать будущее, ты должен привязать себя к настоящему и прозревать прошлое. Мы поселились здесь на заре существования человечества. Мы вместе с вами были изгнаны из рая, как и Саммаэль с его каббалой. Мы видели, как повторяется человеческая история, снова и снова, и только одно изменилось — ее цикл стал короче. Эволюция человечества ускоряется. Гордон и его каббала последними проходили Испытание Столпов, и было это всего двести пятьдесят лет назад».
— Что? — прервал его Эрик. — Вы хотите сказать мне, что Гордону больше двухсот пятидесяти лет?
«Да, и ему, и его сестре Марджи. Разве он вам не говорил?»
— Нет. — Эрика поразило это открытие.
«Гордон и Марджи оказались последними выжившими членами предыдущей Пятигранной каббалы. Они пришли к нам в середине восемнадцатого века, и испытание их каббалы привело к тому, что тебе известно как индустриальная революция».
— Но как они могли прожить так долго?
«Их защищали таинства. Ты тоже можешь прожить долго, если ничто не помешает этому».
— А Поррик и остальные? Они были частью той же самой каббалы?
«Нет, Поррик, Ричард и Рэйчел присоединились к каббале позже».
— А что случилось с остальными членами первой каббалы Гордона?
«Их судьба не важна, ибо каждое испытание уникально и предсказать его невозможно».