— Нам о многом предстоит потолковать, Д`Шай. Я вспоминаю все больше и больше, и с твоей помощью очень скоро восполню последние пробелы в своей памяти. А потом, возможно, я захочу встретиться с твоими повелителями.
— Посмотрим.
Пленник бегло оглядел комнату, уделив особое внимание гобелену. Грифон приготовился к любым неожиданностям, но Д`Шай продолжал стоять, самодовольно ухмыляясь:
— Это урок, который стоило бы усвоить. Мне следовало быть осторожней. Я недооценил тебя, неудачник, но все же многое успел почерпнуть. Возможно…
Все еще улыбаясь, Д`Шай вдруг забился в судорогах. Он закашлялся, и из уголка его рта вытекла струйка крови.
— Нет! — отчаянно крикнул кто-то, и Повелитель Пенаклеса понял, что это его голос. Д`Шай умирал не от ран; он все-таки совершил побег — туда, откуда нет возврата.
Грифон замер, не сводя глаз с корчащегося тела. Генерал Тоос подозвал врача. Зубы рейдера-волка были крепко сжаты, а его губы изогнулись в издевательской улыбке, словно он и теперь продолжал насмехаться над ними. Глаза его смотрели в пустоту.
Грифон потерял единственный источник информации о собственном прошлом. Д`Шай сумел извлечь выгоду даже из своего поражения.
— Будь ты проклят, подлец! — яростно прошипел Грифон. — Ты не можешь умереть! Не сейчас!..
Врач уже спешил к ним, но было поздно. С последним судорожным всхлипом, похожим на удовлетворенный вздох, волк-рейдер безжизненно обвис. Грифон приказал стражникам держать пленника, пока его осматривает врач.
Наконец врач выпрямился:
— Я не сомневаюсь, что этот человек мертв, но не знаю почему. Возможно, он что-то проглотил. Я буду знать точнее после вскрытия.
Тоос неодобрительно покачал головой, глядя на труп, каким-то образом сохранивший заносчивый и высокомерный вид:
— С разрешения вашего величества, я предпочел бы немедленно сжечь эту падаль. Это поможет нам дышать спокойно.
Грифон кивнул. Он не был некромантом и не умел заставлять мертвых говорить. К тому же он подозревал, что даже в противном случае Д`Шай сумел бы оставить его в дураках. Кроме того, как верно подметил Тоос, он сможет дышать спокойно, только если будет знать точно, что Д`Шая больше нет на свете.
— Так и сделай, Тоос, и развей пепел где-нибудь в пустыне, чтобы ненароком никого не отравить.
Стражники уже убирали второй труп. Грифон поймал на себе изучающий взгляд Короля-Дракона, в котором чувствовался оттенок удовлетворения.
— Не совсем то, чего бы я хотел, но тем не менее вполне благополучное завершение этой неприятности. Арамит может утешиться своей скромной победой. Я, конечно, предпочел бы получить его живьем.
Грифон фыркнул. Синий Дракон может быть доволен, но у него самого остался горький привкус разочарования.
— Отлично. Наслаждайся нашей маленькой победой. Ты не позабыл, что у нас на носу новая схватка?
— Я ни о чем не забываю, но все же приятно полюбоваться трупом заклятого врага.
— Тогда — развлекайся.
Грифон схватил Яйцо Ялака, все это время мирно покоившееся на полке. Он поднес к глазам кристалл, отметая прочь все мысли о Д`Шае, и добавил:
— Позволю себе надеяться, что это позволит тебе оставаться счастливым, когда твари Ледяного явятся по наши души.
Эхо поражения, которое потерпели искатели в логове Ледяного Дракона, в ту же минуту донеслось до гнездовья на Адских Равнинах. В разрушенной крепости Азрана кипели ожесточенные споры. Естественно, ниодин из искателей не издавал вслух ни звука: они говорили на языке мыслей, единственно достойном высшей расы.
Расположившиеся в заброшенных руинах искатели не подозревали о еще одной подстерегающей их опасности. Когда раздался скрип и треск и стены крепости затряслись, многие из них не обратили на это внимания, не понимая, что им грозит. Только когда начали падать первые обломки, они наконец спохватились. Искатели поспешили взмыть в небо, но для некоторых это оказалось уже слишком поздно. Первый из подземных жителей выбрался наружу посередине двора, сграбастав множество растерянных и ошеломленных крылатых, не успевших взлететь.
Искатели вступили в игру — и потерпели сокрушительное поражение. Ледяной Дракон выказал полное безразличие к их пресловутому могуществу. Как и прочие его заклятые враги, они были для него — ничто. Неудачное покушение могло бы привести к сосредоточению его усилий на первоочередном истреблении крылатых, но Лорд Северных Пустошей отнесся к отчаянной выходке искателей с оскорбительным равнодушием. Все его враги были теперь — ничто. Любое препятствие он мог преодолеть за несколько минут, не больше. Ничто не могло остановить могучую волну.
Многим из его детей, кошмарных порождений его магической силы, суждено было погибнуть. Ничто живое не склонно добровольно расставаться с жизнью, а тем более — искатели. Но кошмарных тварей было гораздо больше, и убийство каждой требовало усилий нескольких крылатых волшебников.
Даже заносчивые искатели начали понемногу понимать, что их ожидает.
Далеко на севере в холодной крепости громко рассмеялся Ледяной Дракон.
С каждой минутой он становился все выше, но при этом все больше смахивал на огромный скелет. Заклинание Последней Зимы, как называл его Ледяной Дракон, приблизилось к точке, с которой уже не могло быть возврата.
Заметив выражение лица Кейба, Ледяной Дракон осклабился. Отчаяние пленников его забавляло. Кейб судорожно дернулся, пытаясь оглядеться. Сколько еще им придется висеть, прикованными к ледяной стене? Он уже понял, что Ледяной Дракон ожидает определенной минуты, чтобы заняться своими «гостями». Видимо, ему нужно было, чтобы его сила достигла вершины в нужный момент.
Смех Ледяного отдавался под высокими сводами:
— Крылатые наглецы в отчаянии и растерянности. Последнее препятствие преодолено!
Этот жуткий смех казался таким неожиданным, что пленники были потрясены. Почему Ледяной Дракон пожелал поделиться с ними своей извращенной радостью? Кейб понимал, что радостный смех Ледяного означает предвкушение близкой победы.
— Брат Ледяной.
Незнакомый голос разнесся по всей пещере. В нем была необычная звучность, словно он исходил из самого льда.
— Брат Ледяной.