— Для Шеперда ситуация чересчур необычна. Он не знает, что делать.
— У меня теперь другая жизнь. Ваши дела меня не касаются.
Вращая рукоятку управления, Торн проехался по комнате грациозной восьмеркой.
— Ах да-а-а! Жизнь обывателя в Системе. Такая приятная и занимательная. Расскажи-ка мне о ней немного.
— Прежде она тебя не интересовала.
— Ты ведь работаешь в каком-то офисе, верно?
— Я промышленный дизайнер. Работаю в команде, которая создает упаковки для разных компаний. На прошлой неделе мы разработали новый флакон для духов.
— Звучит многообещающе. Уверен, что успех тебе гарантирован. А как насчет остального? Молодой человек у тебя есть?
— Нет.
— Но был ведь какой-то адвокат, верно? Как его звали? — Разумеется, Торн знал имя, но сделал вид, что пытается вспомнить. — Коннор Рамси. Богатый. Привлекательный. Из хорошей семьи. Бросил тебя ради другой женщины. Причем, по всей видимости, встречался с ней все время, пока был с тобой.
Майе показалось, что Торн ее ударил. Следовало бы ожидать, что он использует свои связи в Лондоне и выяснит о ней все возможное. Казалось, он всегда все знал.
— Моя личная жизнь тебя не касается, — сказала она.
— Из-за Рамси расстраиваться не стоит. Пару месяцев назад по заказу матушки Блэссинг подорвали его автомобиль. Он теперь считает, что за ним террористы охотятся. Телохранителей нанял. Живет в постоянном страхе. Вот и хорошо. Правильно я говорю? Мистеру Рамси не следовало обманывать мою девочку.
Торн крутнулся на коляске вокруг собственной оси и улыбнулся дочери. Майя знала, что должна возмутиться, но не смогла. Она вспомнила, как Коннор обнимал ее на пристани в Брайтоне, а потом, три недели спустя, сидя в ресторане, объявил, что Майя не годится для брака. Она прочла о взрыве автомобиля в газетах, однако никак не связывала его с отцом.
— Тебе не следовало так делать.
— Но я сделал.
Торн вернулся к кофейному столику.
— Взрыв машины ничего не меняет. В Америку я все равно не поеду.
— Разве кто-нибудь упомянул Америку? Мы просто-напросто беседуем.
Выучка Арлекина подсказывала Майе, что пора переходить в наступление. Как и Торн, она приготовилась к встрече заранее.
— Скажи мне одну вещь, отец. Всего одну. Ты меня любишь?
— Ты моя дочь, Майя.
— Ответь на вопрос.
— После смерти твоей матери ты — единственное сокровище в моей жизни.
— Ладно. Представим на минуту, что так оно и есть. — Она наклонилась вперед. — Раньше Табула и Арлекины соперничали на равных, но Система изменила баланс сил. Насколько мне известно, Странников сейчас нет совсем, а Арлекинов осталось совсем немного.
— Табула использует электронные системы слежения и анализаторы внешности, имеет связи в правительстве и…
— Меня не интересуют причины. Разговор не о том. Я говорю о фактах и последствиях. В Пакистане тебя ранили. Двух человек убили. Мне всегда нравился Либра. Когда он приезжал в Лондон, мы с ним ходили в театр. А Уиллоу была красивой сильной женщиной.
— Оба воина шли на риск сознательно. Они погибли с честью.
— Да, погибли. Обученные, а потом уничтоженные ради пустой идеи. И ты хочешь, чтобы меня постигла та же участь.
Торн ухватился руками за поручни, и на мгновение Майе показалось, что он собрался усилием воли поднять себя с кресла.
— Случилось кое-что очень странное, — сказал Торн. — У нас впервые появился шпион на стороне противника. Линден поддерживает с ним связь.
— Очередная ловушка.
— Не исключено. Но пока что вся информация, которую мы получали, подтверждалась. Несколько недель назад мы узнали о двух вероятных Странниках в Соединенных Штатах. Два брата. Много лет назад я охранял их отца, Мэтью Корригана. До того, как он ушел в подполье, я дал ему талисман.
— Табула знает о братьях?
— Да. Наблюдает за ними круглые сутки.
— Почему Табула просто не убьет их? Обычно она поступает именно так.
— Я знаю только одно — Корриганы в опасности и мы должны срочно им помочь. Шеперд родился в семье Арлекинов. Его дед спас сотни жизней. Однако никакой потенциальный Странник ему не поверит. Шеперд простоват и несобран. Он…
— Он дурак.
— Вот именно. У тебя, Майя, получится все устроить. Единственное, что надо сделать, это найти Корриганов и доставить их в безопасное место.
— Может, они самые простые обыватели.
— Мы не узнаем, пока не поговорим с ними. В одном ты права. В том, что Странников больше не осталось. Корриганы могут быть нашим последним шансом.
— Я тут не нужна. Просто найми кого-нибудь.
— У Табулы денег и власти больше. Наемники всегда нас предавали.
— Тогда отправляйся в Америку сам.
— Я калека, Майя. Я застрял здесь, в этой квартире и в этом кресле. Только ты одна способна справиться с заданием.
На пару мгновений Майе захотелось достать меч и снова присоединиться к битве, которую вели Арлекины. Потом она вспомнила драку на станции лондонского метро. Отцы обязаны защищать своих дочерей, а Торн отнял у нее детство.
Майя встала и подошла к двери.
— Я возвращаюсь в Лондон.
— Вспомни, чему я тебя учил. Verdammt durch das Fleisch. Gespeichert durch das Blut…
Прокляты плотью. Спасены кровью… Майя слышала девиз Арлекинов — и ненавидела его — с самого детства.
— Говори лозунгами со своим русским другом. На меня они не действуют.
— Если Странников не останется, Табула окончательно подчинит себе человечество. Через одно или два поколения Четвертая сфера превратится в холодное, бесплодное место, где за каждым наблюдают и всех контролируют.
— Она уже стала такой.
— Выполни свой долг, Майя. Будь тем, кто ты есть. — Голос Торна дрогнул от боли и горечи. — Я сам часто мечтал о другой жизни. Жалел, что не родился слепым и безразличным. Только я никогда не мог свернуть с пути и отказаться от прошлого. Не мог отречься от всех Арлекинов, которые жертвовали собой ради важной цели.
— Сначала ты дал мне оружие и научил убивать. Теперь отправляешь на смерть.
Торн сгорбился в инвалидном кресле и как будто стал меньше.
— Я бы умер ради тебя, Майя, — проговорил он тихо, но твердо.
— А я не собираюсь умирать ради цели, которой больше нет.
Майя потянулась к плечу Торна прощальным жестом, пытаясь в последний раз сблизиться с отцом. Гнев на его лице заставил ее убрать руку.
— Прощай, отец. — Майя подошла к двери и открыла ее, у меня есть крохотный шанс стать счастливой. Я не позволю его отобрать.