— Слушаю.
— Мне нужен Ари Шамрон. Приоритет номер один, дело не терпит отлагательства.
— Назовите кодовое слово.
— "Джерико". Поторопитесь, прошу вас.
— Подождите, пожалуйста.
Спокойствие, звучавшее в голосе этой женщины, убивало. В трубке снова что-то защелкало и загудело, после чего на линии прорезался голос Шамрона.
— Жаклин? Это и вправду ты? Где ты?
— Не знаю точно. Полагаю, где-то в Бруклине.
— Держись. Сейчас мне из штаб-квартиры сообщат твой точный адрес.
— Не уходите, не оставляйте меня одну!
— Я никуда не ухожу и по-прежнему с тобой.
Жаклин начала всхлипывать.
— Что случилось?
— Тарик отправился на операцию. Одет, как официант. Выглядит по-другому, нежели в Монреале. Он хотел использовать наш специальный кабель, чтобы заманить Габриеля в ловушку, но я ранила Лейлу пилкой для ногтей, а потом добила выстрелом из пистолета.
Жаклин отдавала себе отчет, что говорит, как истеричка, но ей было наплевать.
— Эта женщина все еще там?
— Да, лежит на полу в двух шагах от меня. Ох, Ари, как все это ужасно!
— Тебе надо срочно оттуда убираться. Но прежде ответь на один вопрос: ты знаешь, куда направился Тарик?
— Нет.
В этот момент она услышала в коридоре чьи-то тяжелые шаги. Вот дьявольщина!
— Кто-то идет, — прошептала она в трубку.
— Немедленно эвакуируйся!
— Отсюда только один выход.
В дверь дважды постучали. Стук был такой громкий, что, казалось, от него сотрясалась вся квартира.
— Я не знаю, что мне делать, Ари!
— Сиди тихо и жди.
В дверь снова постучали. Трижды — и еще громче прежнего. Но шагов слышно не было. Тот, кто стоял у двери, никуда уходить не собирался.
Жаклин была не готова к тому, что за этим последовало. Стук сменился грохотом и треском выламываемой дверной створки. Эти звуки показались оглушительными, и Жаклин представилось, что в квартиру ворвались сразу несколько человек, но в помещение проник только один мужчина — тот самый, который на минутку выглянул в коридор, когда Тарик вел Жаклин на квартиру.
В руках он сжимал бейсбольную биту.
Жаклин выронила трубку. Мужчина посмотрел на труп Лейлы, перевел взгляд на Жаклин, поднял биту и бросился на нее. Жаклин навела на него пистолет и дважды нажала на спуск. Загрохотали выстрелы. Первая пуля ударила мужчину в плечо, заставив крутануться винтом, вторая поразила его в спину, повредив позвоночник. Жаклин шагнула вперед и сделала еще два выстрела.
Комната наполнилась пороховым дымом; запахло кордитом, пол и стены были забрызганы кровью. Жаклин схватила висевшую на шнуре трубку и торопливо поднесла к уху.
— Ари?
— Слава Богу, это ты. Слушай меня внимательно, Жаклин! Тебе нужно оттуда уходить. Сию же минуту.
— И куда же мне идти?
— Судя по всему, сейчас ты находишься в Бруклине, на углу Парквиль-авеню и Восточной восьмой улицы.
— Я не знаю города. Все эти названия ничего для меня не значат.
— Уходи из дома и иди к Парквиль-авеню. Там повернешь налево и дойдешь до Кони-Айленд-авеню, а затем повернешь направо. Ни в коем случае не пересекай Кони-Айленд. Оставайся на той стороне улицы, по которой идешь. Продолжай двигаться вперед. Через некоторое время подъедет мой человек и подхватит тебя.
— Какой человек? Кто он?
— Не задавай лишних вопросов и делай, как я сказал. Прежде всего уходи из дома!
С этими словами Шамрон отключил мобильник.
Жаклин швырнула трубку и подняла свое пальто, лежавшее на полу у кровати. Натянув его и сунув пистолет в карман, Жаклин вышла из квартиры. Она точно следовала всем наставлениям, которые дал ей Шамрон, и уже через несколько минут оказалась на Кони-Айленд-авеню. Оглядевшись, она втянула голову в плечи и зашагала мимо витрин магазинов и ресторанов в восточном стиле.
* * *
Примерно на расстоянии мили от Кони-Айленд располагался Еврейский общественный центр Нью-Йорка. Габриель стоял в нескольких футах от премьер-министра, который зачитывал по бумажке краткую историю израильской секретной службы МОССАД, обращаясь к группе американских школьников еврейской национальности. Агент службы безопасности премьер-министра приблизился к Габриелю, дотронулся до плеча и прошептал:
— Тебе звонят. Судя по всему, звонок срочный.
Габриель вышел из актового зала в фойе. Подошел еще один телохранитель и передал ему мобильник.
— Алло?
Шамрон сказал:
— Она жива.
— Что с ней? Где она?
— Движется по Кони-Айленд-авеню в твою сторону. Идет по западной стороне улицы. Она одна. Поезжай и подхвати ее. Она сама расскажет тебе о своих подвигах.
Габриель отключил мобильник и посмотрел на телохранителя премьера:
— Мне нужна машина. Немедленно!
* * *
Двумя минутами позже Габриель ехал в северном направлении вдоль Кони-Айленд-авеню, сканируя взглядом фигуры пешеходов на тротуаре. Шамрон сказал ему, что Жаклин будет идти по западной стороне улицы, но Габриель для верности поглядывал в обе стороны — на тот случай, если она что-нибудь перепутала или перешла улицу. Продолжая движение в северном направлении, он автоматически фиксировал взглядом таблички с названиями улиц: «Авеню L», «Авеню К», «Авеню J»...
Чертовщина какая-то! Куда, спрашивается, она запропастилась?
Габриель заметил ее на пересечении улиц Кони-Айленд и авеню Н. Волосы у нее были в беспорядке, лицо распухло... Она походила на человека в бегах, но собранна и спокойна. Габриель видел, как время от времени она поворачивала голову к проезжей части и оглядывала улицу в оба конца.
Габриель резко повернул, притер машину к бровке и, протянув руку, открыл дверцу для пассажира. Жаклин попятилась и сунула руку в карман. Потом увидела лицо человека в машине, и выдержка ее оставила.
— Габриель, — прошептала она. — Слава Богу...
— Залезай, — спокойным голосом произнес он.
Она забралась в машину и захлопнула дверцу.
Когда они проехали несколько кварталов, она сказала:
— Притормози.
Он свернул в боковую улицу и остановился, но двигатель выключать не стал.
— С тобой все в порядке, Жаклин? Расскажи мне, что с тобой случилось.
Вместо этого она заплакала: сначала тихо, почти беззвучно, а потом в голос, захлебываясь от рыданий; при этом все ее тело содрогалось. Габриель привлек ее к себе и обнял за плечи.