— Я хочу сказать, что парень из большого белого дома на авеню Пенсильвания стремится разрулить эту ситуацию цивилизованным путем. Если выяснится, что Эмили Паркер убил Тарик, то он должен предстать перед американским судом — и точка. Так что никаких штучек в стиле «око за око», Ари. Президента нервируют казни в темных аллеях.
— Совершенно очевидно, что мы придерживаемся разного мнения относительно того, как поступать с типами вроде Тарика.
— Президент, кроме того, считает, что убийство из мести вряд ли будет способствовать развитию переговорного процесса. Он полагает, что, если вы ответите на смерть посла убийством, это лишь сыграет на руку тем, кто стремится этот процесс сорвать.
— Что же, по мнению президента, мы должны делать в том случае, когда террористы хладнокровно расстреливают наших дипломатов?
— Демонстрировать сдержанность — вот что! В нашем понимании, вам было бы невредно повисеть пару раундов на канатах и даже пропустить несколько ударов, коли обстановка того требует. Оставьте же переговорщикам место для маневра. Другое дело, если радикалы нанесут удар после того, как мир будет подписан. Тогда вы вправе обрушиться на них со всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами. Но не ищите мести сейчас, не усугубляйте ситуацию.
Шамрон потер ладони и наклонился вперед.
— Я могу заверить тебя, Адриан, что ни наша служба, ни другое подразделение израильских сил безопасности не планирует операцию возмездия против какого-либо члена арабских террористических организаций, включая Тарика.
— Выражаю свое искреннее восхищение перед продемонстрированными тобой в сложной ситуации сдержанностью, хладнокровием и мужеством. Президент, я уверен, тоже не преминет это сделать.
— А меня всегда восхищала твоя откровенность.
— Хочешь дружеский совет?
— Изволь.
— Израиль заключил с несколькими западными спецслужбами соглашения относительно того, что не будет проводить секретных операций на подведомственных им территориях, не поставив предварительно соответствующую спецслужбу об этом в известность. Я прошу принять к сведению, что ЦРУ и дружественные спецслужбы будут всемерно пресекать попытки нарушения этих соглашений, если таковые последуют.
— Это звучит скорее как предупреждение, нежели дружеский совет.
Картер ухмыльнулся и пригубил свой кофе.
* * *
Премьер-министр просматривал лежавшие перед ним бумаги, когда в его кабинет вошел Шамрон. Опустившись на стул, шеф службы проинформировал премьера о состоявшемся у него разговоре с человеком из центрального аппарата ЦРУ.
— Я слишком хорошо знаю Картера, — добавил Шамрон. — Он отличный игрок в покер и знает больше, чем говорит. Так вот: он в завуалированной форме предложил мне остановить операцию и дал понять, что в противном случае нас ждут серьезные неприятности.
— Возможно, он о чем-то догадывается, но не имеет достаточно сведений, чтобы заявить об этом напрямую, — сказал премьер-министр. — Это тебе решать, проведал он об этом деле или только строит догадки.
— Мне необходимо знать, хотите ли вы, чтобы я и в данной ситуации продолжал операцию.
Премьер-министр поднял глаза от бумаг и посмотрел на Шамрона.
— А мне необходимо знать, сможешь ли ты и твои люди провести операцию так, чтобы ЦРУ не смогло к вам придраться.
— Да.
— В таком случае продолжай заниматься этим делом. Только не обмишурься.
Вальбон. Прованс
День выдался холодный. Пока Жаклин готовила на кухне сандвичи, Габриель разводил в камине огонь. Положив туда поленца оливкового дерева и подпалив их с помощью газеты, он присел у камина на корточки и стал наблюдать за языками пламени, лизавшими дерево. Каждые несколько секунд он совал в каминный зев руку, передвигая полешки. Казалось, он мог довольно долго держать куски горящего дерева в голых руках, не испытывая при этом никакого дискомфорта. Когда огонь разгорелся, он поднялся с корточек, распрямился и несколько раз с силой хлопнул ладонью о ладонь, очищая руки от налипших к коже частичек пепла и сажи. Двигался он с удивительной грацией и легкостью. Как танцор балета, подумала Жаклин, глядя на него из дверного проема. Прошедшие годы почти не отразились на его внешности. Женщине показалось даже, что он помолодел. По ее мнению, седины в его волосах поубавилось, а глаза стали ярче и чище.
Поставив тарелки с едой на поднос, Жаклин прошла в гостиную. В течение многих лет она представляла, как будет происходить их с Габриелем воссоединение. Она даже гостиную переоборудовала в том стиле, который, по ее мнению, должен был ему понравиться. Теперь в комнате были каменные полы, покрытые коврами кустарной выработки, и простая, но удобная мебель.
Она поставила поднос на кофейный столик и присела на диван. Габриель расположился рядом и положил ложечкой в свой кофе сахар. Да, все именно так и будет, если им когда-нибудь доведется сойтись, подумала Жаклин. Они будут есть простую пищу, ездить на велосипедах в горы или гулять по сонным улочкам древнего Вальбона. Можно также съездить в Канны, чтобы побродить по территории старинного порта или посмотреть фильм в одном из городских кинотеатров. После этого хорошо вернуться домой и заняться любовью при свете камина. Поймав себя на этих мыслях, Жаклин дала себе команду отключить воображение.
— Я снова начал работать на службу, — сказал Габриель, — и мне требуется твоя помощь.
Значит, как это ни прискорбно, он приехал по делу, подумала Жаклин. Вернулся на службу, получил задание и решил подключить ее к работе. А коли так, он скорее всего будет делать вид, что между ними ничего не было. Что ж, так, возможно, даже лучше.
— Ари сказал мне, что ты ушел в отставку.
— Это правда, но он попросил меня провернуть еще одно дельце. Ты же знаешь, каким он становится настойчивым, когда ему что-нибудь нужно.
— Я помню, — откликнулась Жаклин. — Кстати, я давно хотела сказать тебе одну вещь, только не знала, как к этому подступиться. Поэтому скажу прямо, по-простому: я очень сожалею о том, что случилось с твоей семьей в Вене.
В его холодном, чуточку отстраненном взгляде не промелькнуло никаких эмоций. Значит, решила Жаклин, он приучил себя об этом не думать. Должно быть, это далось ему непросто, так как Лию с полным на то основанием можно назвать очень привлекательной женщиной. Как-то раз Жаклин довелось увидеть ее фотографию, и она подумала, что жена Габриеля всегда представлялась ей именно такой: высокой, темноволосой «сабра» с огненным взором, в котором проступала уверенность в правильности и праведности избранного ею жизненного пути. Как раз этого манекенщице всю жизнь и не хватало, и она подумала, что Габриель просто не мог не жениться на Лии. При этом Жаклин не испытала ревности или разочарования. Более того, она одобрила выбор Габриеля и за умение разбираться в женщинах полюбила его еще больше.