Она с независимым видом прошла мимо него и скрылась в спальне. Что и говорить, голос звучал вполне убедительно. Она даже подивилась той степени естественности, какой ей удалось добиться, изображая негодование. Схватив дрожащими руками свои вещи в охапку, она отправилась в ванную. Там она включила кран и, пока вода бежала в ванну, быстро оделась и привела себя в порядок. Потом, так и не приняв душ, она выключила кран, спустила воду и вышла из ванной. Юсеф сидел в гостиной. На нем были выцветшие джинсы, свитер и надетые на голую ногу мокасины.
— Я вызову тебе кеб, — сказал он.
— Не утруждайся. Сама как-нибудь доберусь до дома.
— Позволь в таком случае хотя бы проводить тебя до подъезда.
— Благодарю, я найду дорогу.
— Что с тобой? Откуда вдруг эта холодность и неприязнь?
— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. Я отлично провела время, но ты в последний момент все испортил. Ладно, пойду. Может, когда-нибудь еще и увидимся.
Она открыла дверь и вышла в коридор. Юсеф последовал за ней. Она спустилась по лестнице на первый этаж и, пересекая холл, направилась к выходу.
Когда она уже хотела выйти из дома, он схватил ее за руку.
— Извини, Доминик. Временами на меня находит. Прямо паранойя какая-то. Но если бы ты прожила такую жизнь, как я, тоже стала бы параноиком. Кроме того, расспрашивая тебя о всякой ерунде, я не имел в виду ничего оскорбительного. Итак, где и когда мы встретимся снова?
Она ухитрилась изобразить на губах улыбку, хотя ее сердце колотилось, как бешеное. Она не знала, как быть. Хоть ей и удалось получить оттиски с ключей, существовала вероятность, что он видел, как она их делала. А если даже и не видел, то все равно что-то заподозрил. Если бы она чувствовала себя виноватой, самой естественной реакцией с ее стороны было бы отвергнуть предложение. Но она решила его принять. Если Габриель скажет, что она допустила ошибку, то встречу недолго и отменить.
— Ты мог бы пригласить меня в ресторан пообедать? — предложила она.
— В какое время?
— В шесть тридцать. Встретимся около галереи.
— Очень хорошо.
— И не опаздывай. Терпеть не могу, когда мужчины опаздывают.
Она поцеловала его и вышла из дома.
Мейда-Вейл. Лондон
Когда Жаклин приехала к себе на квартиру, Габриель сидел у нее в гостиной на диване и пил кофе.
— Как все прошло?
— Чудно. Свари мне кофе, ладно?
Она прошла в ванную, закрыла дверь и включила кран. Когда ванна наполнилась, она сбросила с себя одежду и легла в горячую воду. Через минуту в дверь постучал Габриель.
— Входи.
Он вошел в ванную. Похоже, его слегка удивило, что она уже успела раздеться и залезть в воду. Отведя от нее глаза, он стал отыскивать свободное местечко, куда можно было поставить кружку с кофе.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, продолжая избегать ее взгляда да и вообще поворачиваться в ее сторону.
— А как ты себя чувствуешь после того, как кого-нибудь убьешь?
— Я чувствую себя так, будто вывалялся в грязи.
Жаклин набрала в пригоршню немного воды и плеснула себе на лицо.
— Мне необходимо задать тебе несколько вопросов, — сказал Габриель.
— Я готова.
— Могу подождать, пока ты закончишь принимать ванну и оденешься.
— Мы спали с тобой, как муж и жена. Более того, мы даже вели себя, как семейная пара.
— Это — другое.
— Почему же?
— Потому что так было нужно для дела.
— Что конкретно было нужно для дела — спать в одной постели или заниматься любовью?
— Прошу тебя, Жаклин, оставим это.
— Быть может, тебе не хочется на меня смотреть, потому что я спала с Юсефом?
Габриель бросил на нее взгляд, который было невозможно расшифровать, и вышел из ванной. Жаклин едва заметно улыбнулась и с головой погрузилась в воду.
* * *
— Телефон изготовлен концерном «Бритиш телеком».
Жаклин, натянув на себя белый махровый халат, сидела в клубном кресле. Продолжая вытирать влажные волосы полотенцем, она сообщила Габриелю название модели и номер аппарата.
— В спальне телефонного аппарата нет, но есть электронные часы-радио.
— Какого типа?
— Фирмы «Сони». — Она назвала модель и номер.
— Давай вернемся к телефону, — сказал Габриель. — У аппарата есть какие-нибудь индивидуальные черты? Вроде неснятого магазинного ярлычка с ценой или стикера с написанными рукой хозяина номерами телефонов? Или какие-нибудь повреждения на корпусе? Хоть что-нибудь, что могло бы представлять для нас проблему?
— Он изображает из себя поэта и историка. Все время пишет. Такое впечатление, что он даже номер на телефоне набирает ручкой — все кнопки на аппарате испещрены черточками и точками.
— Какого цвета отметки?
— Синие и красные.
— Какой ручкой он пользовался, набирая номер?
— Что ты имеешь в виду? Какой писал, такой и пользовался.
Габриель вздохнул и поднял глаза к потолку.
— Ручки, как известно, бывают разные — шариковые, чернильные, с пористо-капиллярным стержнем. Какой писал он?
— По-моему, ручкой с пористо-капиллярным стержнем.
— По-твоему?
— Хорошо. Я уверена, что отметки на телефоне сделаны ручкой с пористо-капиллярным стержнем.
— Прекрасно, — произнес он таким тоном, как если бы разговаривал с ребенком. — Теперь скажи, толстый это был стержень, тонкий или средний.
Она выставила средний палец правой руки и помахала им перед носом у Габриеля.
— Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что стержень был толстый. Теперь о ключах. Ты сделала оттиски?
Жаклин порылась в сумочке и выложила на стол серебряную коробочку с гримом. Габриель нажал на защелку, открыл коробочку и посмотрел на отпечатки.
— Возможно, тут мы столкнемся с проблемой, — сказала Жаклин.
Габриель закрыл крышку и вопросительно посмотрел на женщину.
— Думаю, он мог заметить, как я манипулировала с ключами, — пояснила Жаклин.
— Расскажи мне об этом, — сказал Габриель.
Жаклин поведала ему о событиях сегодняшнего утра, после чего осторожно добавила:
— Он хочет еще раз со мной увидеться.
— Когда?
— Мы договорились встретиться в шесть тридцать вечера. Он подойдет к галерее.