— Никто даже не предложил мне чашку чая, — пожаловалась я Оукси, когда они с Анджелиной вернулись в кабинет. — С самого обеда абсолютно ничего. Против чашки чая я бы не возражала.
В четыре часа из Думбартона прибыла группа молчаливых, мрачных людей в штатском под началом главного регионального инспектора — он чуть постарше Кристофа, лет пятидесяти пяти, очень худой и суровый, рост, как у баскетболиста, а лицо длинное и серьезное — настоящий профессор. Войдя в кабинет Стразерса, он не поздоровался, а сразу прошел мимо нас к окну и прижался носом к стеклу. Я знала, что находится за окном — маленькая автостоянка, две машины с опознавательными знаками и мусорные баки. За всем этим крыши домов… потом багрянистые, покрытые вереском холмы, пустынные и чужие.
Через несколько минут он закрыл жалюзи, аккуратно прижав друг к другу планки так, чтобы внутрь не проникал дневной свет. После этого зажег люминесцентные лампы и сел напротив нас. Некоторое время он молчал, внимательно рассматривая нас одного за другим.
— Меня зовут Питер Дансо, — наконец произнес он. — Я начальник чрезвычайного штаба — для вас это означает, что я руковожу расследованием. Прошу прощения за то, что не сразу приехал с вами поговорить. Нужно было много… всего сделать. — Подавшись вперед, он пожал нам руки. Мы по очереди назвали свои имена, словно дети на перекличке. Казалось, он очень тревожился, и это заставляло меня нервничать. — Я прочитал ваши показания, и есть кое-что, что я хочу сказать вам обоим. Во многом это связано с вашим психическим состоянием, и, конечно, мы сделаем все, чтобы вас поддержать. Но что меня больше всего интересует, для чего я сюда пришел — так это ваши дальнейшие планы.
— Я остаюсь, — сказал Оукси. — Я остаюсь здесь.
Дансо кивнул, оценивающе посмотрев на его покрытые струпьями колени и исцарапанные руки.
— Вы понимаете, что сейчас вы можете просто уехать из Стрэтклайда, и мы не вправе вас остановить. Не буду вас обманывать: ваши показания имеют решающее значение для нашего расследования, и в идеале я бы хотел, чтобы вы остались — причем оба. — Он посмотрел на Анджелину, которая с багровым лицом молча смотрела в пол. — Но я хочу, чтобы вам было ясно — я могу только посоветовать вам остаться. Но не могу заставить.
— Я знаю, — сказал Оукси. — Я остаюсь.
— Хорошо. — Дансо оперся локтем о стол и неловко почесал ухо. — Послушайте, нет нужды объяснять вам, насколько все это серьезно. Прочитав ваши показания, я заметил пару обстоятельств, которые заставляют серьезно задуматься о вашей безопасности. Учитывая неприятности, в которые вляпался отец этой девушки… опыт подсказывает мне, что он опасен. — Он посмотрел в глаза Оукси. — Даже очень опасен. В следующие несколько часов кто-нибудь займется оценкой последствий, в том числе и оценкой того, насколько он опасен…
Зазвонил телефон. Дансо взглянул на дисплей, сбросил вызов и снова посмотрел на нас.
— С автостоянки гостиницы «Криниан» угнали машину — примерно в одиннадцать часов. Вы знаете Криниан? Это одно из тех мест, куда приходят суда с островов.
— Он забрал в центре небольшую плоскодонку. Она пропала.
— Да, и хоть разум подсказывает мне, что это сделали несколько человек, приехавших из Глазго, но сердце имеет свое собственное мнение. У вас были с ним счеты, мистер Оукс? Он ведь один раз уже вас ранил. Я прав?
— Да.
— Он знает, где вы живете? И он вам угрожал?
— Да.
Вздохнув, Дансо потер висок, затем махнул рукой в сторону Оукси.
— Жаль, что вы об этом не сообщили. Если бы вы вовремя об этом сообщили, мы могли бы…
— Я знаю, знаю. Не надо мне об этом говорить. Я уже миллион раз об этом думал — если бы я тогда вам все рассказал, вы могли бы принять меры.
Дансо кивнул и молча посмотрел на Оукси, словно с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему что-нибудь гадкое. Мое сердце все еще учащенно билось, но на секунду я почувствовала слабое удовлетворение. Я ведь умоляла Оукси сообщить в полицию, но что он сделал? Это будет долго тебя мучить, Оукси.
— Послушайте, — наконец сказал Дансо, — я буду с вами откровенен. У меня не так уж много опыта в области защиты свидетелей, но… — Вытащив из шкафа ящик, он быстро просмотрел его содержимое и, достав какую-то папку, поднял ее вверх, откашлялся и посмотрел на нас извиняющимся взглядом. — …полиция Стрэтклайда располагает отработанной схемой защиты свидетелей. Не хочу заниматься пиаром, но такая вещь есть только у нас. — Открыв папку, он подал каждому из нас пачку скрепленных металлическими скобками бумаг. Я взглянула на первую страницу. — Это квалификационные бланки. Думаю, их стоит заполнить и отправить в центр, чтобы посмотреть, что они там думают.
Оукси с напряженным видом пролистал бумаги. Не глядя на Дансо, Анджелина взяла свой экземпляр. Она читала молча, прижав руки к лицу, бумаги лежали у нее на коленях.
— Это произойдет не сразу. Даже если Питт-стрит [16] даст положительный ответ, все равно понадобится некоторое время, чтобы все организовать, поэтому мои ребята в Думбартоне позвонили местным, чтобы пока найти для вас безопасное место. И такое место нашлось — кстати, совсем недалеко от моего дома. Мне кажется, это гораздо лучше, чем то, что сможет вам предложить любая группа по защите свидетелей.
— Конспиративная квартира? — спросила я. — Вы имеете в виду конспиративную квартиру?
Взглянув на меня, Дансо улыбнулся. Его лицо внезапно стало приятным, утратив прежнюю суровость.
— Ну, девушка, если вы хотите так это назвать — ради Бога. Надеюсь, вы не будете разочарованы. Это место мы используем для содержания потерпевших. Очень уязвимых потерпевших, если вы меня понимаете, — жертв расовой дискриминации, жестокого обращения с детьми, изнасилования. — Он сделал паузу, чтобы мы успели все это усвоить. — По правде говоря, это, конечно, не «Хилтон».
— Все мои вещи остались в бунгало. И адрес вам известен.
— Мы уже послали туда людей. Если там все чисто, мы заберем ваши вещи.
— А может, тебе стоит навестить маму, Лекс? — повернувшись ко мне, сказал Оукси. — Все это закончится через несколько дней, и тогда я приеду и заберу тебя. Мы повезем ее в то место, где подают тапас, [17] которые она так любит, и…
— Нет. Все в порядке — я остаюсь. Я поеду на конспиративную квартиру.
— Думаю, тебе лучше уехать…
— Я знаю, что говорю, — оборвала его я. — Я не собираюсь никуда ехать. Я остаюсь с тобой. И… — Наклонившись, я дотронулась до руки Анджелины. Застигнутая врасплох, она убрала руки от лица и посмотрела на мои пальцы, чистые и белые, с розовыми ногтями, составляющие резкий контраст с ее землистой кожей. — …и ты должна с нами поехать. Обязательно должна. Ты должна быть с кем-то, кто сможет о тебе позаботиться.