Грусть, которая была в ее голосе в первом сообщении, сменилась раздражением во втором, так как Тим ей не перезвонил. Он попробовал сначала позвонить ей в офис, потом домой и в конце концов оставил расплывчатое сообщение, сказав, что со своей стороны ему сообщить нечего и что лучше подождать и поговорить, когда они останутся наедине. Когда он слышал ее голос, даже в записи, крючок тоски еще глубже вонзался ему в сердце.
Он сменил Роберта в четыре. Тот выскользнул из кофейни, оставив на столе между страницами газеты папку, полную записей и чертежей. Тим просмотрел ее: расписание движения, время, когда выносили мусор, места, где располагались охранники… Отрицать профессионализм Роберта было невозможно.
Тим потягивал кофе и смотрел, кто и когда выходил из каких выходов. Незадолго до пяти он пересек улицу, пройдя мимо огромного окна с телевизорами, и вошел в здание. Холл напоминал большую мраморную пещеру с гротескными подсвечниками в стиле барокко – непонятно, почему выбрали стиль именно этой эпохи, учитывая, как телестудия выглядела снаружи. Внутри возле самых дверей охранник бросил небрежный взгляд на водительские права Тима (спасибо, Том Альтман, покойся с миром). Западная стена представляла собой огромный экран, составленный из шестнадцати сдвинутых вместе телевизоров. Ни боковых дверей, ни открытых лестниц, ни колонн, за которыми можно спрятаться. В нескольких десятках метров от вращающейся двери посетителей встречал внушительный отряд охраны. В каждом углу потолка Тим заметил камеры. Он подошел к охраннику с нервной улыбкой:
– Привет, я, э-э, я хотел бы заполнить анкету о поиске работы. Ну, знаете, в обслуживание или что-нибудь вроде того.
– Извините, сэр, но сейчас мы никого не нанимаем. Может быть, вам стоит попробовать Эй-Би-Си. Я слышал, у них есть вакансии.
Тим на секунду наклонился и оперся на стойку, рассматривая бело-голубые экраны, за которыми наблюдал охранник. Камеры были повернуты к югу, фиксируя всех, кто входил в здание. Тим запомнил, какие места не просматриваются:
– В любом случае, спасибо.
– Никаких проблем, сэр.
Тим повернулся и вышел. Вся охранная оптика снаружи ограничивалась камерами, которые снимали людей, выходящих из телестудии. Не поднимая головы, Тим протолкнулся сквозь дверь и вышел на тротуар.
Новую позицию он занял у окна в индийском ресторанчике, рядом с магазином «Лекарства и сопутствующие медицинские товары Липсона», жевал копченую говядину и записывал, в какой последовательности гаснет свет в окнах офисов на одиннадцатом этаже.
Он продолжал наблюдать в течение следующих сорока восьми часов – бесконечная череда кофе и судорог в ногах. Недовольство Лейном в обществе продолжало расти. Предстоящее интервью рекламировалось почти круглосуточно, не только на телевидении, но и по радио; реклама красовалась даже на автобусах и такси.
Казалось, весь город ждет, затаив дыхание.
Тим наблюдал за всем этим цирком со смешанным чувством восхищения и тревоги. Планы охраны, о которых они узнавали из прослушки Аиста и источников Рейнера, постоянно менялись. Юридический отдел телеканала начал делать заявления о том, что интервью не дадут в прямом эфире, поскольку в целях безопасности интервью Лейна надо записать, не сообщая заранее о времени его проведения. Потом начали говорить, что Лейн хочет перенести встречу в секретное место для его собственной безопасности и спокойствия, но Йюэ это, естественно, не понравилось, учитывая биографию Лейна и его печально известную ненависть к журналистам. Выдвинув как один из аргументов финансовую выгоду, служба безопасности запретила выездные съемки. Лейн, в свою очередь, добился от канала обещания, что интервью пойдет вживую, чтобы редактор и монтаж не извратили смысл его проповеди. Отдел маркетинга и сама Йюэ с радостью на это согласились.
Следующая свара, как и следовало ожидать, произошла из-за того, что Полицейский департамент Лос-Анджелеса, телеканал и телохранители Лейна сцепились по вопросам охраны, начиная с безопасности работников и мирных граждан и заканчивая защитой персонала. Естественно, что Полицейский департамент запретил половине команды Лейна входить в здание, а людей, нанятых Лейном на замену, тут же начали проверять.
Во вторник вечером Тим сидел на пассажирском сиденье фургона, припаркованного на узкой улочке с северной стороны здания телестудии, глядя на освещенное окно, через которое были бы прекрасно видны служебный лифт и панель с кнопками, если бы доисторический грузовик не оставался все там же. Это приводило его в ярость. Последний курьер обычно приезжал между 19:57 и 20:01; часы Тима показывали 18:45.
На коленях он держал пачку фотографий, на каждой из них был изображен работник канала, а на обратной стороне написано его имя – обычные карточки, которые используют в работе оперативники.
Напевая мелодию из «Шоу Роя Роджерса», Аист продолжал возиться с чем-то, напоминавшим параболический микрофон, прикрепленный к маленькому калькулятору. Он прикрутил какие-то проводки, потом взял банку красной краски с пульверизатором.
– Что вы делаете? – спросил Тим в пятый раз.
Аист соскользнул с водительского места. Он поковылял через улицу, согнувшись в три погибели, – должно быть, считал, что это сделает его незаметным, но на самом деле стал похож на горбуна, мучающегося запором. Он исчез за старым грузовиком, но через несколько секунд появился, нагнулся и распылил краску на бортик тротуара, окрасив его в огненно-красный цвет. Потом потрусил обратно к фургону, запрыгнул внутрь и сел, пытаясь отдышаться. Через минуту он достал из кармана сотовый телефон (вчера Дюмон привез им всем одинаковые мобильники, чтобы они были в одной сети), открыл его, набрал 411 и попросил Фредо Тоуинга.
Он говорил на октаву ниже, чем обычно:
– Здравствуйте. Это охранник телестудии, что на углу Уилшир и Роксбери. У меня здесь грузовик, припаркованный в красной зоне. Нам его нужно убрать как можно скорее. Да, хорошо. Спасибо.
Он закрыл телефон и откинулся на сиденье, довольный собой.
– Хорошая идея, но даже если грузовик передвинут, мы все равно не сможем сквозь спину курьера увидеть, какой код он набирает, – сказал Тим.
Аист поднял конусообразный прибор, с которым возился до этого:
– Вот почему я принес Бетти.
– Бетти?
– Бетти направит луч лазера на окно. Этот луч может засечь любую вибрацию стекла.
Тим покачал головой, все еще не понимая.
– Каждая цифра на кнопочной панели издает особую частоту. Эти частоты вызовут вибрацию оконного стекла, почти незаметную, если смотреть невооруженным глазом. Бетти прочитает эти вибрации и переведет их обратно в цифры.
– А как насчет остальных, более сильных вибраций?
– Сейчас довольно тихо, – сказал Аист. – Восемь вечера, ворота не поднимают, загрузка в гараже не производится.
Тим показал на прибор: