— Господи, Сергей Михайлович, — молодая женщина не плакала, но голос ее заметно дрожал, — мы же понимаем. Но знать бы как, когда, куда…
— Узнаем, Марина, — отозвался Телешов, поглядывая наверх. — Как только будет принято окончательное решение, так и узнаем. Время и у них на вес золота, без нужды тянуть никто не будет.
Он обвел глазами окна. Марина, бывшая его ученица и мама одного из шалопаев уже нового поколения, переговаривалась с ним со своего третьего этажа. Окна большинства остальных квартир тоже были раскрыты настежь.
— А какие у них варианты? — круглая лысая голова высунулась с четвертого этажа. — Вон же они стоят, да еще и с ружьями-винтовками. Ну вы, там, какие у вас варианты, спрашиваю?
— А их-то чего спрашивать? — резко парировал Сергей. — Они столько же пока знают, как и вы.
— Ни хренаська, эмчээська! — не унимался гражданин с четвертого. — Спасатели! Если ничего не знают, чего ж они наспасают тут?
— Ну ты подсократись, паникер, — отозвался кто-то из стоявших рядом с МЧС-никами милиционеров.
Сергей предостерегающе поднял руку. Милиционер умолк.
— Они знают, что и как делать в любой возникающей ситуации. И знают лучше нас с вами.
— Да уж, знают они, — пробурчала голова. — То-то и стоят, башкой крутят.
— Но по какому варианту эвакуация будет проводиться, зависит от того, какое техническое решение будет принято, — продолжал Телешов, обращаясь уже не столько к типу, сколько ко всем остальным. — Не просто же они развлекаются, чтобы нам нервы помотать. Это же ясно.
— Лишь бы им самим ясно было. — Назойливый тип с четвертого еще не до конца расставил всех по местам. — Спасатели…
— Слушайте, а может, хватит? — Пожилая женщина, высунувшись из окна пятого этажа над головой смутьяна, смотрела ему прямо в лысый затылок.
— Вы это кому? — Сейчас он, выворотив голову, пытался посмотреть наверх.
— Вам. Конкретно вам. Неужели мозгов настолько не хватает, чтобы понять, что не игры здесь, не учебная тревога! Или вас тут последние несколько дней не было?
— «Мозгов»… Насчет мозгов я скажу, — начал было недовольный тип, но его перебил молодой голос:
— Это я тебе скажу. Засунься в нору — и эти самые мозги побереги. Пока не настучали. — На балконе второго этажа стоял крепко сбитый парень в майке и шортах.
— Ты, что ли, настучишь, сопляк?
— Я и настучу. Адрес-то мне у тебя спрашивать не придется.
Раздумывал тип недолго.
— Культурная, бля, столица!
Он захлопнул окно.
— Спасибо, Гена, — улыбаясь, сказа Телешов.
— Да всегда пожалуйста, Сергей Михалыч, — ответил парень с балкона. — А то без его скулежа тут праздник… Но все-таки хотелось бы уже определиться, тут и с этим гов… в смысле, типом, не поспоришь.
— Определимся. — Сергей произнес это громко и уверенно. — Я ведь здесь, внизу тоже для чего-то. Потому, что ваш. Свой. Отсюда же. И в той же самой каше. Так что как только — так все вместе и дальше двигаться будем.
Открытые окна отозвались нестройным хором голосов, в которых было главное для Телешова — согласие с его словами.
— Да все пока окей, — подсуммировал за всех Гена с балкона. — Вот в сортир бы сходить по-человечески…
Несколько человек рассмеялись. Посмеивались и люди внизу.
— Молодец, — раздался негромкий голос за спиной Сергея. — Справно службу несешь.
Телешов, продолжая улыбаться, повернулся к майору.
— Справно, без дураков, — продолжал Кремер.
— Дурак один был, да засунулся, — ответил Сергей.
— Засунули, я ж еще издаля наблюдал. И засунули правильно, — уточнил майор. — В тех самых педагогических целях. Вот так и дальше. Как вас в этом вашем Герцене учили.
Он отступил на шаг и осмотрел Телешова с головы до ног.
— Красавец. Как на тебя шили. Вот ведь где призвание-то твое истинное.
— Да ладно тебе, Петр, — Сергей для порядка нахмурился. — Вырядили как чучело.
— Пошли-ка лучше покурим. — Кремер никак не отреагировал на показную обиду. — Мне тут Зинченко сыскать охота.
И, шагая рядом с Телешовым, добавил:
— Это ты раньше, прости засранца, чучелом был. А теперь — вполне строевая единица. Боец на все сто.
Сергей, неожиданно для себя самого, громко расхохотался. Потом, спохватившись, покосился на окна. Ладно, сказал он себе. Смех — не слезы. А слезы еще впереди. Поплакать, родные вы мои земляки и соседи, нам еще придется.
— Покурить? — Зинченко наблюдал, как Алина, спрыгнувшая со ступеньки RV, достала сигарету.
Она молча кивнула, чиркнув зажигалкой.
Уже рассвело. Солнце еще не поднялось над линией горизонта, очерченной силуэтами темных домов, но небо на востоке уже наливалось красновато-оранжевым светом.
— Могли бы покурить и там, — продолжал полковник. — Думаю, генералитет не возражал бы.
— Не знаю, — с сомнением сказала Наговицына. — Простите, Николай Васильевич. Я не о «покурить». Я о своем…
— Понятно. — Зинченко вздохнул. — Варианты сценариев.
— Варианты? — Алина грустно улыбнулась. — Если один-единственный сценарий — это варианты…
Полковник промолчал. Он смотрел на омоновцев, стоявших на расстоянии метров пяти друг от друга по контуру треугольника. Третье кольцо оцепления. На внешней стороне кольца людей было немного, и, на первый взгляд, только тех, кому там быть полагалось. МЧС, менты, тот же ОМОН. Хотя бы там, снаружи, пока без приключений, подумал Зинченко. Пока по плану. Выходящих из домов пропускать, но только в одном направлении. Вовне. Сюда же — начиная со второго кольца, с Таллинской — никого.
Пока по плану. И, похоже, без конфликтов. Во всяком случае, никаких разборок и криков не слышно. Зинченко взглянул на часы. Рановато пока для криков-разборок. Не так много народу в этот ранний час на работу направляется. Будут, наверное, и разборки, и проблемы. Даже там, в «круге втором». А уж здесь…
Полковник снова бросил взгляд на Алину. Цепляются товарищи генералы за соломинку, надеются на чудо. Какого чуда ждут они от этой женщины, под большими карими глазами которой уже обозначились темные круги от невыспанности и нервного напряжения?
Или просто хотят, чтобы она, эта гражданская женщина, к работе их никаким боком не относящаяся, просто подтвердила уже озвученный ею вариант? Чтобы потом по всей цепи можно было рапортовать: да, дров наломали будь здоров, но следовали рекомендации специалиста.
Зинченко хмыкнул. Может быть и так. Уже хотя бы потому, что не раз так и бывало. Не последний инстинкт едва ли не у любого спеца в лампасах: прикрыть задницу. Да чего там, у многих — главный инстинкт. Потом, конечно, комиссии, расследования — но это потом. Но и там козырной аргумент на стол. Вы себя на наше место поставьте. Ситуация уникальная, нештатная до предела — а тут специалист. Рекомендация.