– Его не будет здесь через десять минут.

– Симпатичное местечко.

Они купили два билета на последний поезд. Несколько пассажиров терпеливо ожидали на перроне. Старая женщина в черном платке, православный священник, склонившийся над молитвенником или просто дремавший, трое греческих солдат косовских сил НАТО, двое молодых ооновских полицейских-пакистанцев, двое албанских подростков, испепеляющих попа взглядами. На вокзале в Расе в этот вечер сконцентрировалось все Косово.

– Я, кажется, начинаю жалеть о Джорджтауне, – заметил Алек.

– Можешь взять машину и возвращаться.

Вместо ответа Алек закурил сигарету и огляделся.

– Похоже, сегодня подцепить девицу не удастся.

– В цели нашей поездки это не входит.

– А хоть когда-нибудь это входило в твои цели, Натан?

– Один раз.

– И как ее звали?

– Мелани.

– Получилось?

– Она стала моей женой.

Пыльный состав появился на десять минут раньше времени, указанного в расписании. Пассажиры расселись по полупустым купе, пропавших потом и дизельным топливом. Усталый локомотив с шумом и грохотом тащил за собой вагоны в направлении провинции Косово, граница которой проходила километрах в пятнадцати отсюда. Состав остановился на контрольном пункте, не доезжая Подуева. Британские и американские солдаты осмотрели вагоны и вышли минут через двадцать. Сидящий напротив Натана плотный парень закурил сигарету. Похоже, в этой стране курить можно было везде. Другой пассажир расстелил на коленях огромный носовой платок и разложил на нем хлеб и колбасу. Он протянул бутылку сливовицы Алеку, который вежливо отказался. За окнами медленно проплывал холмистый пейзаж, десяток раз он застывал на месте. Как раз на то время, чтобы пассажиры успели подняться в вагон.

– Так ты женат? – спросил Алек.

– Вдовец.

– Какая она была?

– Мелани творила добро, словно хотела отблагодарить природу за все, что та ей подарила.

– У тебя есть ее фотография?

– В моем компьютере.

– Покажешь мне?

– При одном условии.

– Каком?

– Если еще будешь жив.

В Приштину они прибыли в полночь.

177

В «Новотеле» им удалось восстановить силы после пятнадцатичасовой поездки в машине и двухчасовой – в поезде, который привез их в Приштину. Позавтракав на скорую руку, Натан и Алек отправились в штаб-квартиру ООН. На улицах царило оживление, на террасах кафе было полно людей, витрины зазывали покупателей. Но впечатление о том, что перед вами обычный европейский город, рассеивалось, стоило только обратить внимание на выщербленный асфальт, заделанные картоном дыры вместо окон, колючую проволоку, призванную разделить сербов и албанцев, обилие военных, мешки с песком и рогатки, преграждающие путь в особо опасные кварталы, красно-белые автомобили полиции ООН, завывающие на проезжей части. Они добрались до здания, в котором располагалась миссия Объединенных Наций в Косове. Оно охранялось английскими солдатами косовских сил НАТО, потому что Приштина находилась в британском секторе провинции Косово. Натан протянул стоящему на посту офицеру свой фальшивый паспорт.

– У меня важное сообщение для капитана Фута. Я уполномоченный Гордона Райлера, директора Департамента боевых действий по поддержанию мира штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке.

Военный отправился звонить.

– Капитан Фут отстранен от должности, – сообщил он, вернувшись. – Он больше не работает в миссии Объединенных Наций. Я могу вас направить к офицеру, который его заменил.

– Я должен передать сообщение лично капитану Футу.

– Сожалею, но помочь ничем не могу.

– Вы можете дать мне его адрес.

Офицер снова ушел звонить и вернулся с клочком бумаги. Натан поблагодарил его и отправился в квартал неподалеку.

Человеку, открывшему им дверь, было лет пятьдесят – осунувшийся, с офицерской выправкой и мрачным взглядом. В руке он сжимал пистолет. Натан произнес имя Гордона Райлера, словно пароль:

– Последний раз я разговаривал с ним дней десять назад, это было на одном из островов Китайского моря. Он назвал мне одиннадцать имен, в том числе ваше.

Фут впустил их в дом. Самая большая комната была одновременно гостиной и кабинетом. На железном столе, расположенном между двух окон, царил беспорядок: топографические карты, телефон, ноутбук, развороченные папки. Натан вдохнул необычный запах – смесь табака, жасмина, иланг-иланга. Чувствовалось, что здесь живет женщина.

– Я не совсем понял, кто вы, – сказал капитан.

– Я единственный, кто обеспокоен судьбой ай-ка.

Фут опустил пистолет, закурил, пригласил их сесть на диван семидесятых годов, а сам устроился в потертом кожаном кресле.

– Вы не один.

– Что с ними стало?

– Я дорого заплатил, чтобы это узнать.

– Вы лишились должности, Зекир Хаджай – жизни.

– И все без толку.

– Ну и не жалуйтесь.

– Я просто хочу, чтобы вы оценили важность информации, которую я собираюсь вам предоставить. Зекир Хаджай, вышеупомянутый мафиозный главарь, специализировался на продаже дорогих автомобилей и секс-рабынь в возрасте от двенадцати до двадцати пяти лет. Он был связан с организацией, которую недавно разгромили в Македонии.

– Это я знаю.

– Эта организация подбирала девушек, учила их покорности и отсылала на Восток. Хаджай как раз и занимался дрессировкой. Его методика была проста: ожоги электрический ток, ампутация. Того, кто продолжал сопротивляться, выбрасывали из окна. Понимаете, почему мне трудно было вести себя с ним вежливо?

– Я вас не осуждаю. Тем более что как раз собираюсь воспользоваться сведениями, которые вы получили от него под пытками. Вы знаете, что стало с ай-ка, да или нет?

– Те, кто перенес условия перевозки, все еще живы.

– Где они?

– Заперты в одном из полутора десятков борделей в Македонии.

– Это все, что вы от него узнали?

– Хаджай занимался только их укрощением, ко всему остальному отношения не имел. Только для того, чтобы получить эту информацию, мне пришлось забыть, что передо мной – человек.

У Натана в голове вертелась фамилия, которая могла стать недостающим кусочком головоломки.

– Вы знаете некоего Барсова?

– Нет.

– Он был подручным Владимира Коченка, главаря русской мафии, активно участвовал в похищении многих ай-ка Это психически больной тип, который оставил за собой кучу следов. Выполняя задание, он изнасиловал и убил по меньшей мере двух женщин. У Барсова была ломка. Вероятно, обязанности, которые он выполнял в лагере или борделе, позволяли ему удовлетворять свои сексуальные потребности. Идеальный инструмент для укрощения проституток. После того как операция по похищению девушек была завершена, его отослали домой. Потом он дрался в Армии освобождения Косова и был отправлен в психиатрическую лечебницу. Месяц назад он вернулся домой в компании Башкима Раци, еще одного члена организации Зекира Хаджая. Можно ли сузить поле поиска, учитывая все эти обстоятельства?