– Пятьдесят два кило, – сообщила она, вернувшись. Потом спросила у Морена, можно ли ей осмотреть местность.

– Опять ваши психологические штучки?

– За неимением лучшего.

– Мы тут не в Америке.

– Это особенно ценное замечание.

– Вы хоть соображаете, с кем говорите?

– Конечно. Это ведь моя работа.

– В каком смысле?

– Говорить с неуравновешенными типами.

Впервые за свою карьеру она нарушила иерархию, которой должна была подчиняться, и осознала это слишком поздно. Тайандье поспешил к ней на выручку, а Натан тем временем двинулся по маршруту Николь Баллан.

– Эй, вы, там! Куда направляетесь? – крикнул ему вдогонку Морен.

Натан пропустил мимо ушей окрик на непонятном ему языке и свернул вправо, держась начеку.

Я оставил машину у кромки леса. Дождь. Он смоет следы, отгонит возможных свидетелей. Тут никого, кроме нас двоих. Она бежит. Я перехвачу ее дальше. Дождусь, кода она устанет, вымокнет, забудет про осторожность. Мне останется только взять ее и отнести к машине. Вот она, приближается. Притвориться, будто я тоже тут бегаю. Она уже рядом. Ударить ее по голове. Подхватить на руки. Никаких следов падения. Пронести пятьдесят два кило двести метров для меня пустяк.

Натан осмотрел землю. Ни следов, ни сломанных веток.

– Ну? – спросила догнавшая его Сильви.

– Дождь отлично поработал.

– Похитители наверняка знали привычки жертвы.

– Нет никаких признаков, позволяющих заключить, что это похищение.

– А ты сам что думаешь?

– Надо, чтобы это место обследовали эксперты.

– Почему именно это?

– Что известно о Николь Баллан?

– Сорок один год, без особых примет, замужем, имеет разряд по туризму.

Перечислив пункты, резко отличавшие новую жертву от Аннабель и Галан, она сообщила ему как раз то, что он хотел знать.

– Стиль жизни?

– Вполне обеспечена. Общественно активна, состоит в теннисном клубе, занимается спортом, не работает.

– Личностные особенности?

– Хочешь знать, входила ли она в группу риска?

– Была ли она замкнута в себе, пассивна или импульсивна, страдала ли беспокойством?

– Я уточню.

– Это исчезновение не похоже на два других.

– Тем не менее Николь связана с высоким чином из разведки.

– Шпион – не глава государства.

– Еще одно совпадение – дождь.

– Тут льет без остановки уже не первую неделю.

– Могу перечислить тебе и другие: внезапность исчезновения, невидимость похитителей, отсутствие следов.

– Гроза тут вчера вечером была?

– Ищешь огонь?

– Вода у нас уже есть.

Она справилась об этом у ведущих расследование полицейских, избегая Морена, и заодно предложила Тайандье обследовать часть маршрута, заинтриговавшую Натана.

– Говорят, грозы не было, – сообщила она, вернувшись.

– Единственное, что по-настоящему роднит это исчезновение с другими, заключается в том, что мы не знаем: добровольным оно было или принудительным.

– Натан.

– Что?

– Мы топчемся на месте.

20

Улица Ламарк, 22.30. Они ждали дождя, чтобы условия были такими же, как вечером второго марта. Лежа в гостиной под журнальным столиком, Бариш ждал возможности облегчиться. Увидев первые капли, ударившие в стекло, Натан вывел пса, привязал его в вестибюле, а сам поднялся в лифте до девятого этажа и спустился пешком.

Сильви звала Аннабель по домофону. Бариш лаял. Натан направил на него электрическую дубинку, и тот стал царапать дверь, словно хотел прорваться насквозь. Натан вызвал лифт. С этого момента он должен был думать быстро. Пока кабина лифта спускалась с девятого этажа.

Второго марта в 21.45 на этом самом месте была Аннабель.

Меня вызывают по домофону, но я не отвечаю. Мои пес лает, но я не велю ему умолкнуть. Меня удерживают силой. Из лифта выходит Бертран с поводком. Он меня не видит. Где я? Рядом с мусорными бачками. Бертран выходит из дома. Бариш убегает. Проходит десять минут.

Бертран возвращается, звонит к консьержке, ищет возле мусорных бачков, но не находит меня, потому что меня перетащили… в лифт. Он по лестнице поднимается на девятый этаж, встречает соседа, который ничего не видел. Оставшийся снаружи сообщник сообщает, что ни в окнах, ни на улице никого нет. Путь свободен.

– Что это вы тут за тарарам устроили? – спросила консьержка с порога своего жилища.

– Аннабель!.. Аннабель!.. – кричала Сильви в домофон.

– Вас шум разбудил? – спросил ее Натан по-испански, после того как безуспешно попытал английский.

– Надо быть глухой, чтобы не услышать!

– Однако в тот вечер, когда пропала Аннабель Доманж, вы ничего не слышали.

– День на день не приходится. Я тогда детектив смотрела по телевизору.

– Аннабель!.. Аннабель!..

Натан сказал Сильви, что она может умолкнуть. Следственный эксперимент был закончен.

– Бертран Годран заглянул в лифт, прежде чем подняться? – спросил он у консьержки.

– Нет, но зато я заглядывала.

– Зачем?

– А только это место не проверяли. Кабина была пустая.

Консьержка только что обратила все его построение в прах. Натан вышел на улицу. Сильви догнала его под дождем.

– Аннабель была похищена, – сказал он.

– Как ты объяснишь, что никто ничего не видел?

– Я все могу объяснить до момента возвращения Бертрана в дом. Но вот дальше не понимаю: как Аннабель и похитители сумели исчезнуть?

– Будто ее никогда и не было.

21

Взятый напрокат «опель» катил по шоссе № 202 вдоль берега Вара. Сильви свернула на мост Шарль-Альбер, пересекла реку, взяла направление на Жилет и Рокестерон, потом выехала на шоссе D10, извивавшееся до самого Эглена. Сидевший рядом с ней Натан любовался диким пейзажем. Кряж альпийских предгорий прорезал известняковым гребнем зеленый мех лесов. В эти места, расположенные всего в семидесяти километрах от Ниццы и ее вожделенного побережья, цивилизация еще не добралась. Лишь небольшие участки возделанной земли выдавали скромное присутствие человека. В тени дуба пряталась полицейская машина без опознавательных знаков, столь же незаметная, как лесной пожар. Это им подтвердило, что они прибыли на место.