Ее единственным шансом было затеряться в толпе туристов. Надиан заскочила в какую-то комнату с пылающей печью и избавилась от своего маскарада, оставшись в джинсах и маечке, которые шли ей гораздо больше. Потом присоединилась к группе французов, которых осаждала местная ребятня, упрямо пытаясь выменять свои дирхемы на монеты в один евро. Экскурсанты снова вышли на свет и были направлены к гончарной мастерской. Надиан отстала от них, успев стянуть солнцезащитные очки с чьей-то пышной прически. Потом купила шеш – длинный и легкий берберский шарф, разорвала вырез своей майки и уверенным шагом направилась к автобусу. Водитель и его помощник беседовали у подножки. Под взглядами обоих марокканцев, прикованными, как она и рассчитывала, не к ее лицу, а к вызывающему декольте, Надиан поднялась в автобус. У нее было мало времени до возвращения пассажиров, застрявших в сувенирной лавке. На приборной панели лежали блокнот, пластиковые пакеты, микрофон, какие-то бланки, аудиокассеты. И металлическая рукоятка от багажника. Стянув ее, Надиан выскользнула через заднюю дверь. К счастью, багажник был со стороны дороги. Она вставила рукоятку в замок, открыла дверцу и нырнула в полумрак, под груду ветошищ. Вскоре автобус тронулся. Когда он остановился снова и вокруг все стихло, она толкнула стальную дверцу. Была ночь. Это означало, что она провела в отсеке по меньшей мере шесть часов. Надиан ступила на землю. Первое, что она увидела, была живая изгородь из кипарисов Второе – вспышка яркого света. Третье – полнейшая чернота.
Когда Надиан очнулась, ее по-прежнему окружала темнота Но пространство вокруг ощутимо сузилось. Ее спина прижималась к какой-то стенке, колени упирались в подбородок, руки обхватывали щиколотки, а голова была зажата в тиски. Она была словно эмбрион, заспиртованный в слишком тесной банке. Но больше всего ее мучила боль во рту. Словно он был набит раскаленными углями. Она попыталась их выплюнуть, но ничего не вышло. Тогда она закричала, но не издала ни малейшего звука. Язык болел. Язык пылал. Язык был отрезан.
В панике Надиан попыталась вырваться из своего узилища. И это крайнее напряжение всех сил позволило ей немного отклонить голову и различить над собой кружок света. Только тогда она осознала весь ужас своего положения.
Ее засунули в глиняный кувшин.
Они долго шагали к краю кратера. Сюзан демонстрировала невероятную энергию. Еще одна общая черта с исчезнувшими женщинами. Когда они выбрались наверх, панорама растворилась в ночи. Было сухо и тепло. Укрытая темнотой от глаз Натана, Сюзан почувствовала себя комфортнее. Они быстро спустились по склону, заметив внизу гостиницу для посетителей заповедника. Прежде чем войти, Сюзан снова закрыла лицо. Лежавший на кушетке портье протер глаза и заявил, что все номера заняты. Сюзан достала золотую кредитную карточку и потребовала апартаменты. Натан удержал ее руку. Если она расплатится по этой карте, ее засекут.
– Не беспокойтесь, – сказала она.
Через пять минут они оказались в роскошном номере в колониальном стиле, украшенном канделябрами, потолочными вентиляторами, африканскими древностями, буйволовыми рогами. Перед незажженным камином лежала львиная шкура. Не хватало только ружья над очагом. Три огромных окна, обрамленных драпировками, предлагали вид, от которого на заре наверняка захватывало дух.
– Зачем так рисковать? – спросил Натан.
– Я еще никогда не пользовалась этой кредиткой. Она принадлежит другу, а сам счет открыт в Панаме.
– Те, кто на вас охотится, без труда обнаружат связь между кредиткой вашего друга и вами. Как его зовут?
– Не могу сказать. Даже вам.
– Вам придется сказать мне не только это. Иначе я ничем не смогу помочь.
Вместо ответа она направилась в ванную, разматывая на ходу свой шарф. Но дверь до конца не закрыла – верный знак, что ей было страшно оставаться одной. Почти половина лица Сюзан была изуродована. Кожа с правой щеки и части челюсти была содрана. Из огромной, наспех зашитой раны сочился гной. За время их долгой ходьбы через кратер она все-таки проговорилась:
– Я живу в Лондоне и делаю то же самое, что и Эзиан.
– Открываете заводы и библиотеки? – спросил Натан.
– Использую силу экономики и глобализации, чтобы искоренить местные обычаи, традиции, родовые правила, безграмотность, бедность.
– И что это вам дает?
– Африканцы насилуют девушек, потому что верят, будто сексуальное сношение с девственницей излечивает от СПИДа. Одну молодую лесбиянку из Зимбабве родственники заперли в комнате и насиловали каждый день, пока она не забеременела. Севернее, в провинции Зюд-Киву, в Демократической Республике Конго, каждый день насилуют в среднем тридцать пять женщин. Тысячи женщин и девочек вынуждены из-за крайней нищеты становиться сексуальными рабынями или живым товаром. Я воюю с бедностью, потому что она ограничивает возможности женщин отстаивать свои права.
– Вас четверо, и вы действуете сообща. Вы, Эзиан Зави…
– Надиан Джамила и Оана Тампль.
Двумя неделями раньше Надиан связалась с Сюзан, чтобы предупредить ее об исчезновении Оаны в Гане. Вскоре и сама Надиан едва избежала похищения и была вынуждена спешно покинуть Марракеш. Но скитавшаяся в эфиопских горах Эзиан была недоступна, ее не смогли предупредить. Затем события стали развиваться стремительно. Сюзан позвонила другу в Лондон, и он посоветовал ей вернуться. Накануне отъезда она заснула в своем номере, в отеле в Йоханнесбурге, а проснулась в огромном гробу, набитом какими-то длинными металлическими трубками, гладкими и холодными. Она ощупала их вслепую, и ее пальцы наткнулись на неровность. Пусковое устройство. Ее спрятали среди партии базук. Она сразу вспомнила об исчезновении Оаны, о предупреждении Надиан. Требовалось любой ценой выбраться отсюда. Но ящик был крепкий, крышка заколочена. Тогда ей пришло в голову воспользоваться грузом: гранатометы ведь часто бывают неразделимы с зарядом, а подпольные торговцы оружием обычно кладут сверху готовый к употреблению экземпляр, для демонстрации покупателям. Если нажать на спуск, есть шанс, что произойдет выстрел. Проверив, что заряд направлен в сторону ног, Сюзан решила выстрелить. Остальное – грохот, боль и бегство. Оглушительный взрыв выбросил прямо ей в лицо струю раскаленного газа, которую, к счастью, смягчила пластиковая упаковка. Выстрел разворотил ящик, пробил брезент грузовика, обжег ей левое плечо и часть лица. Сюзан хватило сил выпрыгнуть из кузова и добраться до отделения «Скорой помощи», где ей обработали ожог и зашили дыру в щеке, сквозь которую виднелись зубы. Из-за черепной травмы она оглохла на одно ухо и частично потеряла память. Временами она заговаривалась, путала языки и даты, с трудом соображала. Хирург предписал интенсивное лечение, как медицинское, так и психологическое, а также пластическую операцию на лице. Сюзан сбежала из больницы, прихватив запас болеутоляющих лекарств. Отправила сообщение Эзиан, прося о встрече в кратере Нгоронгоро, и прождала там неделю. Натан уже знал часть этой истории, которой с его помощью предстояло окончиться в Лондоне.