— Что же в таком случае оно подразумевает?
— Поиски пропавшего человека.
— Простите? Они хотят, чтобы мы нашли пропавшего человека? И если мы согласимся, что они сделают? Отпустят нас? — Пейн прочел имя на папке. — Кажется, я догадался. Доктора Чарлза Бойда?
Манзак кивнул:
— Совершенно точно. Мы хотим, чтобы вы нашли доктора Чарлза Бойда.
Пейн умолк в ожидании дополнительной информации, а когда ее не последовало, спросил:
— И вы не сможете удовлетворить наше любопытство и сообщить нам, кто такой, черт возьми, этот доктор Бойд?
Вопрос был предназначен Манзаку, но Джонс потряс всех присутствующих тем, что сразу выдал ответ:
— Если не ошибаюсь, Бойд — английский археолог.
Манзак бросил на Джонса подозрительный взгляд.
— Откуда вам это известно?
— Откуда? Просто я очень умный. Что, по-вашему, чернокожий обязательно должен быть придурком?
Пейн поморщился наигранному возмущению друга и попросил:
— Ответь ему.
— Ладно, — ухмыльнулся негр. — Я видел Бойда по историческому каналу. Кажется, он профессор в Оксфорде или в какой-то другой британской школе для педиков. Может быть, в их Хогвартсе или как он там называется. Как бы то ни было, он болтал про Римскую империю и про то, какое влияние она оказала на современную цивилизацию.
Манзак что-то записал.
— И что еще вы узнали?
— До того я и не предполагал, что у римлян в домах был водопровод. Я всегда думал…
Манзак резко оборвал его.
— Что вы еще узнали о Бойде?
— Практически ничего. Он просто озвучивал отснятый материал, а сам на экране появлялся очень редко.
Пейн протер глаза, строя из себя немного туповатого ученика.
— Объясните-ка мне толком. Доктор Бойд — английский археолог, по-видимому, достаточно уважаемый, так как преподает в знаменитом на весь мир университете и ведет программы на историческом канале по телевидению?
Манзак кивнул, однако ничем не дополнил выводы Пейна.
— Ну ладно, но одного я все-таки не понимаю. Отчего такой шум поднялся? Я к тому, зачем испанскому правительству понадобился этот парень, да еще так сильно, что оно готово заключить сделку с двумя преступниками? И при чем здесь ЦРУ? Как-то все не складывается.
Манзак окинул его холодным, тяжелым взглядом, свидетельствующим о том, что он не готов открыть карты. Тем не менее Пейн выдержал его взгляд, он не собирался уступать. Он провел в тюрьме уже семьдесят два часа и был по горло сыт унижениями. Его упорство окупилось через несколько мгновений, когда Манзак откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул. По вздоху церэушника Пейн понял, что ему удалось загнать жертву в угол и она готова пойти на уступки.
Еще минуту Манзак молчал, словно раздумывая, правильно ли поступает, и наконец швырнул папку на стол:
— Доктор Чарлз Бойд — самый разыскиваемый преступник в Европе.
У каждого расследования должен быть свой командный пункт. Должно быть место, куда следователи могли бы приходить и писать там свои отчеты. Иногда это крошечная комнатушка в управлении, но всегда есть какое-то помещение, которое и становится центром расследования.
Правда, оно редко бывает столь роскошным.
Суперинтендант Кронборга хотел, чтобы Ник Дайал остался доволен приемом, и потому поселил его в королевских покоях, в нескольких комнатах, которые в течение целого столетия служили монаршей резиденцией. Она была построена для Фредерика II в 70-е годы XV века, и в ней до сих пор сохранилась мебель той эпохи. С потолка свисала золотая люстра, освещавшая огромный пиршественный стол, который для Дайала стал рабочим.
Дайалу редко выпадала возможность поработать над расследованием в тишине и покое, и условия, которые ему предоставили в Дании, казались запредельной роскошью. Здесь Ник мог остаться наедине со своими мыслями, и его уединение лишь изредка нарушалось визитерами, просившими вернуть папку с тем или иным делом, которую он позаимствовал из архивов датской полиции.
У каждого следователя есть своя собственная методика анализа имеющихся улик, свой способ добираться до сути. Некоторые работают с магнитофоном, наговаривают на него свои соображения. Другие вводят сведения в компьютер. Ни то ни другое Дайалу не подходило. Он свято верил в преимущества старой следственной школы в вопросе изучения улик. Дайал избегал технических соблазнов, предпочитая простоту обычной доски. Для него она была самым удобным способом все расположить в нужном порядке. Он передвигал по доске листочки бумаги со сведениями о совершенном преступлении до тех пор, пока они не складывались в идеально точный портрет убийцы.
Первое, что Ник поместил на доску, были фотографии места преступления. Они были сделаны с разных точек, и на каждой из них какая-то очередная отвратительная деталь преступления выступала с особой отчетливостью. Вот два ребра жертвы торчат, прорвав кожу, словно две палочки для еды, которые вонзили в еще сырое мясо. Вот отвисшая под жутким углом сломанная челюсть. Вот кровь, смешавшаяся с мочой и калом. Перед ним была обычная реальность жестокого преступления, тот материал, с которым Дайалу часто приходилось работать в поисках ответа на главный вопрос: кто мог совершить подобное?
Прежде всего необходимо было получить более подробную информацию об Эрике Янсене. Это самый очевидный путь к ответу на вопрос, почему именно он был выбран в качестве жертвы. А узнать о жертве — значит, уже кое-что узнать и о преступнике. И здесь нужно было начать с людей, которые лучше всего знали Янсена: с друзей, семьи, коллег. Конечно, на самом деле собрать такую информацию гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд, ведь они разбросаны по всей Европе. А если к упомянутой трудности добавить еще языковые барьеры и традиционную скрытность Ватикана, то сложность названной задачи превзойдет все допустимые пределы.
Понадобится целая команда профессионалов, чтобы получить необходимую информацию.
Дайал начал со звонка своей секретарше в Интерполе. Он поручил ей обзвонить национальные отделения в Осло и Риме и поставить их в известность о характере той информации, которая требовалась ее начальнику. А те, в свою очередь, должны были связаться с местными отделениями полиции и затребовать у них нужные сведения.
К сожалению, Ватикан не являлся членом Интерпола. Это значило, что ни в папском дворце, ни поблизости их отделений нет. Вывод отсюда напрашивался один: из Ватикана информацию получить будет затруднительно. Агент Нильсон попыталась обойти упомянутую трудность, напрямую позвонив в Ватикан, но, как и предполагал Дайал, никто ей не ответил.
Поэтому Дайал решил позвонить туда сам в надежде, что с помощью своего громкого звания заставит кого-нибудь разговориться. Он получил от Нильсон длинный список телефонных номеров и попросил ее сгруппировать их в зависимости от национальности владельцев телефонов, полагая, что датчане и норвежцы будут более склонны оказать помощь.