— Как насчет пропавшего психиатра? И что с Катангой, частным детективом, которого нанял Хеннинг?
— Я связался со следователями, которые занимаются этими делами, — сказал Томас. — У них нет ни улик, ни доказательств, в общем, ни хрена. Этот парень просто тефлоновый король какой-то. К нему ничего не пристает, как к сковородкам, которые все время рекламируют.
— Сколько у него денег?
— Больше семидесяти миллионов долларов.
Медведь присвистнул.
— В 2000 году он жил в доме в Сильвер-Лейк, который давно продал. У него почтовый и электронный ящик до востребования. Парень просто помешан на конфиденциальности. Куча разных счетов под разными именами. Не подкопаешься.
— А как насчет корпорации?
— Она ведет деятельность. Только в этом году она купила землю в… — Фрид послюнявил большой палец и перелистнул несколько страниц, — вот. В Хьюстоне, Скоттсдейле, Спокейне, Сильмаре, в Северной Долине, Форте Лаудердейле и Кембридже.
Медведь бросил многозначительный взгляд на Тима. Сильмар располагался совсем недалеко от квартиры в Ван Нийсе, где раньше жила Ли, и почтового отделения в Сан-Фернандо, где у нее был ящик до востребования.
— Он оформил на подставных лиц землю в Куширо в Японии; в Кристчерч в Новой Зеландии и в деревне в окрестностях Гамбурга. Похоже, парень собирается создать целую империю.
Тима вдруг посетила мысль, от которой на спине у него выступил холодный пот:
— А что это за земля?
— Отдаленные районы, загородные участки. Бывшие общины. Лагеря. Дома отдыха. Обанкротившиеся реабилитационные центры. В Спокейне вообще просто вспаханное пшеничное поле.
— Расскажи мне о Сильмаре. Похоже, именно туда я и отправляюсь.
— Участок расположен на северной оконечности Долины рядом с Санта-Кларитой. Прямо посреди земли, находящейся в собственности штата — Национального заповедника. Какой-то голливудский продюсер построил на нем ранчо, а через некоторое время продал.
— Похоже, голливудские продюсеры и руководители секты имеют схожее мировоззрение. Неудивительно, что их вкусы совпадают и в том, что касается недвижимости, — заметил Тим.
— Несколько десятков лет там перевоспитывали малолетних преступников, но около года назад ранчо пустили с молотка. Корпорация «ТДБ» сразу за него ухватилась. Потом оказалось, что Министерство обороны хотело купить этот участок для утилизации химического оружия. Ходили разговоры, что Беттерс отказался продавать им участок. Они напустили на него Казначейство, но ничего не добились. Неудивительно!
Фрид выжидательно взглянул на своего напарника. Томас посмотрел в свои записи и сообщил:
— Шестого июня в прошлом году ФБР заявилось к ним с обыском по какому-то незначительному обвинению в мошенничестве. Они ни фига не нашли и ко всему прочему повели себя довольно агрессивно. На пару минут там разыгралась довольно некрасивая сцена. Общественные организации стали вопить о свободе вероисповедания и религиозных убеждений, хотя Беттерс и его люди всегда подчеркивают, что их практика не связана с религией. Оказалось, что Беттерс не боится судебных разбирательств. В результате ФБР завалили исками.
— Почему это прошло так тихо?
— Все быстро заткнулись. Беттерс ненавидит прессу, да и Министерство обороны наверняка не горело желанием афишировать стремление свалить целую кучу вышедшего из строя химического оружия прямо под носом у налогоплательщиков.
Тим потянул за воротник своей рубашки:
— Боже правый.
— Спецагент, с которым я разговаривал, сказал, что Беттерс развел их, как полных бакланов.
— Для фэбээровца он выразился очень красочно.
— Он бывший рейнджер.
— А, ну это все объясняет.
— Теперь правоохранительные органы к этому месту и близко не подходят. Это странная организация с собственным штатом капитально прозомбированных юристов. Я так думаю, что копы и ФБР решили: не тронь дерьмо, а не то завоняет. Никому не нужны судебные иски.
Фрид сложил руки на столе:
— Все, что делает Беттерс, вписывается в рамки закона, хотя и находится в миллиметре от того, чтобы эти рамки перейти.
— В общем, никаких зацепок, — сделал вывод Тим.
— Никаких, — согласился Томас. — Если хочешь прижать этого парня, тебе придется самому туда отправиться и все разнюхать. — Он отвернулся, тем самым показывая, что это все, и начал складывать бумаги.
— А вы спрашивали местных приставов, федералов?
Фрид покачал головой:
— Это твое дело. Мы предоставили тебе самому решать, что со всем этим делать.
— Он не остановится, — сказал Томас. — Это настоящее осиное гнездо.
Перед тем как выйти из комнаты, Фрид кивнул Тиму, а Томас его проигнорировал. Медведь и Тим посидели какое-то время, переваривая полученную информацию.
— Ты послал еду на экспертизу? — спросил Тим.
— В лабораторию шерифа.
— Ааронсон все еще там работает?
Медведь кивнул:
— Сказал, что справится за двадцать четыре часа. Если получим что-то существенное, тебе можно будет туда не соваться.
— Что ты нашел на Скейта Дэниелса?
— Ничего. Это имя нигде не проходило.
— А по фамилии ты смотреть не пробовал? Вполне возможно, миссис Дэниелс не называла своего мальчика Скейтом.
— Точно. По фамилии я не смотрел. — Медведь сжал руки в кулаки. — При всей этой бузе вокруг Беттерса как мы убедим шефа дать тебе разрешение копаться в делах секты?
— Я уже продемонстрировал чудеса красноречия, тебе придется присоединиться. Расскажи ему, какая это великолепная возможность. Говори с воодушевлением — тебе нужно дать ему понять, какая это прекрасная новость. Если мы правильно нажмем, то на них обрушится целый вал исков. Беттерс все равно что Аль Капоне, и мы ищем, за что нам зацепиться, чтобы его посадить. Когда мы прижмем Беттерса, Таннино нужно будет помахать перед носом Министерства обороны этим участком земли, который им был так нужен. Поговорить со своими приятелями вне правоохранительных органов. Зато на следующую встречу по обсуждению бюджета он пойдет с высоко поднятой головой — ну как же, благодетель Министерства обороны! Ну и потом, это прекрасный шанс надрать задницу ФБР, а Таннино спит и видит, как бы это сделать.
Медведь упер подбородок в ладони:
— Не представляю, как ты будешь разгребать это говно.
У Тима перед глазами мелькнул образ из далекого прошлого: ему пять лет, на ноге у него фальшивый гипс. Он бродит по автостоянке и прижимает к груди коробку, в которую его отец бросил несколько засаленных двадцаток в качестве приманки и поощрения сердобольным гражданам. Рэкли очнулся от своих мыслей и увидел, что Медведь внимательно на него смотрит: