— Филипп Халл непременно ответит на несколько вопросов, — холодно говорит председатель.
Уэнделлу Халл кажется дружелюбным, открытым и, возможно, рассудительным. Или Уэнделл так думает.
Поражаясь себе, он становится в очередь, чтобы задать вопрос, и мысленно формулирует свои замечания, в то время как первый человек спрашивает, нельзя ли вернуть обратно в список ремонт котельной в школе Джона Джея в Бруклине.
— Я не принимаю окончательного решения, а только советую, — сочувственно говорит Халл и обращается к женщине:
— Из-за этого ужасного падения прибыли Уолл-стрит истощаются, налоговые средства истощаются, все должны чем-то жертвовать.
— У мистера Халла есть время всего на один вопрос, — говорит председатель.
«Трудное у тебя счастье, Най».
Спустя несколько минут великий «Эль Нумеро» спешит из зала, возвращаясь на свои пути, чтобы раздать еще порции статистики на других собраниях, а Уэнделл идет в десяти шагах позади, пытаясь предъявить свой протест, но Халла берут в кольцо репортеры.
Уэнделл пробивается, но репортерам это удается лучше. Его отпихивают, Халл шагает в лифт, и Уэнделл сдается. «Какой смысл? Он и не собирается слушать меня. А даже если бы и выслушал, какой из этого толк?»
— Это волнует меня, — говорит он этим вечером Марсии за ужином. — Я должен по крайней мере попытаться. Я всегда говорю детям: «Пытайтесь». Это звучит… мы месяцами изучаем людей, которые не уступали.
— Ты ведь пытался. Кроме того, Управление образования смотрит масштабно. Перила для них пустяк.
— Я все еще чувствую себя лицемером.
Двенадцать лет брака для обоих прошли неплохо. Квартира скромнее не бывает: комната Уэнделла и Марсии и комната их тринадцатилетнего Бена, который вместе с лучшим другом Джеком Файном постоянно смотрит в гостиной повторы телесериала «Звездный путь». Семья могла бы позволить себе жизнь получше, но часть денег положена на счет колледжа Бена, который сможет потом ходить в хорошую школу, если захочет и будет к ней готов.
Встроенная мебель фирмы «ИКЕА». Искусство представлено репродукциями из Нью-Йоркского передвижного музея, Смитсоновского музея в Вашингтоне и Музея американских индейцев. Уэнделл — любитель истории.
Телевизор, мягкое, очень удобное кресло и девятилетней давности «хонда», которая досталась в наследство Марсии после смерти матери. Занавески куплены на распродаже в конце года. Ковровое покрытие по большей части фирмы «Эй-би-ми карпет», причем не из главного магазина, а с товарного склада.
— Знаешь, почему я люблю тебя, Уэнделл? Ты и сейчас такой же, каким был в колледже. Веришь тому, чему никто не верит. Веришь, что политиканы честны, а корпорации поступают правильно.
Марсия кладет ложкой остатки мяса, паровые бобы, пюре и наливает в стаканы густой и сладкий яблочный сок — любимый сок Уэнделла, — купленный на распродаже.
— Вся эта газетная гадость просто вымывает тебя, — говорит Марсия.
— Вопрос в том, как ты смотришь на мир. Даже во времена Линдберга были нечестные люди, Марсия. А страна все же живет, и я верю в это.
— Да ведь ни один учитель не возьмется убеждать Управление образования в чем-то связанном с пропавшими двумя миллиардами долларов.
— Не я ли убедил тебя выйти за меня замуж? Вероятно, у меня талант убеждать.
Влюбленные держатся за руки, а Бен с Джеком хлопают телевизионному капитану Пикару. Чужие нападают на космический корабль «Энтерпрайз», но команда корабля оказывает достойное сопротивление и атака отбита.
— Мой бойскаут, — говорит Марсия и целует Уэнделла в щеку.
Она продолжает говорить о том, как завтра возьмет на себя роль сопровождающей родительницы Бена и двадцати девяти других восьмиклассников, сядет в туристский автобус и они поедут в округ Колумбия, где она будет нянчиться с жующей резинки ордой во время посещения мемориала Линкольна, Белого дома, здания Сената и, может быть, посмотрит на «слонов» и «ослов», которые борются за места в этом здании. А Уэнделл уверен, что не хочет сам провести с ними пару дней?
«Я постараюсь поговорить с Филиппом Халлом, пока ее нет».
Худшие ошибки таятся внутри житейского выбора. Жизнь зависит от того, сядешь ли ты в такси сразу, или тебя опередят.
На следующий день в школе нет занятий. Уэнделл выбирается из подземки на Колумбус-серкл и идет к офису Филиппа Халла; адрес он раздобыл в Интернете.
Кажется, он может повлиять на решения Управления образования, поскольку человек вроде разумный.
Чтобы день не пропал даром, Уэнделл берет с собой фотоаппарат, чтобы сфотографировать Халла, если тот позволит. Но когда он приближается к перекрестку Сороковой Западной и Пятьдесят седьмой улиц, Халл выходит из здания и идет мимо него, торопясь, как и вчера. Это не человек, а ураган, статистический Джонни Сеятель Яблок, разбрасывающий семена по земле.
«Пройду за ним один-два квартала. Я ведь его не выслеживаю. Может, появится возможность поговорить».
Уэнделл надеется, что Халл просто направляется к газетному киоску или прилавку с ленчем, куда он может проскользнуть и, притворившись, что это совпадение, воскликнуть: «Это вы Филипп Халл? Вы просто не поверите! Я тоже был вчера на встрече!»
Нью-Йорк — одно из мест на земле, где следить за кем-либо не составляет труда. Никто не обращает внимания на окружающих, и миллион пешеходов будет служить отличным прикрытием.
Он уверен, что Халл торопится и нервничает, он совсем не такой, как вчера.
Халл идет на север, Уэнделл решает, что тот направляется не в сторону магазинов на Пятьдесят седьмой улице. Идет пешком — значит, идти недалеко, иначе сел бы в такси. Выглядит настолько озабоченным, что, ожидая, пока сменится свет, даже не двигается, когда загорается зеленый. Стоит, и все.
«Он идет в парк! Здорово! Я могу „случайно наткнуться“ на него».
Ссутулившись, Филипп Халл быстро идет мимо катка, закрытого в мае. На деревьях раскрываются почки. Нет любителей попкорна.
Халл резко останавливается, словно кто-то окликнул его. Уэнделл видит, как какой-то человек в сотне ярдов от него сходит с карусели и идет к Филиппу Халлу.
Прекрасный день. Звуки органа наполняют пространство. Мамы и няни катят малышей в колясках по аллее, покупают детям мороженое или бредут мимо Уэнделла, который поднимает фотоаппарат, прилаживая двухсотмиллиметровый объектив, чтобы с такого расстояния вышел крупный план.
«Я узнаю другого! Это один из юристов, который был вчера на встрече!»
Халл и человек в сером костюме, кажется, спорят. Халл яростно трясет головой. Юрист, видимо, пытается его успокоить. Халл уходит, но юрист, должно быть, сказал ему что-то еще, потому что Халл круто поворачивает назад и спор начинается снова.
Наконец человек в сером костюме уходит, а Халл просто стоит с убитым видом, и его неподвижность дает Уэнделлу шанс. Решившись, он направляется к Халлу.