Детективы, которых унижают в комнате № 1209, стоят, а их начальство сидит и произносит речи.
Утром, спустя неделю после ареста Роберта Приста, в комнате 104 на подиуме рядом с Воортом сидят комиссар Азиз, начальник детективов Ева Рамирес и заместитель мэра Томас Лаймонд Динс.
Сам мэр стоит у подиума и обращается к репортерам. Члены семьи Воорта, а также Камилла и Джулия сидят рядом, в первом ряду.
Мэр никогда не видел ни одной из этих женщин, но, произнося речь, думает: «Великолепные».
— За беспримерную храбрость, — говорит он, — за решительные оперативные действия в атмосфере критики и больших разногласий…
Мики из третьего ряда ухмыляется Воорту и показывает два больших пальца, поднятых вверх. Репортеры, которые еще неделю назад были готовы распять Воорта, теперь смотрят на него так, словно он получает Нобелевскую премию.
— За честность в признании своего промаха…
«Эта награда не будет повышением по службе, — сказал Динс Воорту, — потому что технически нельзя повысить человека, находившегося под следствием. Но понижения в должности тоже не будет. Вы останетесь в той же должности, в какой были в день смерти Габриэль Вьера. Учитывая то, в каком дерьме вы оказались, это действительно подвиг».
— Мы все совершаем ошибки, но лучшие из нас учатся на них. Мы все иногда не повинуемся приказам, но когда мы счастливы или страдаем, то оказываемся правы. Верно, детектив Воорт?
Репортеры смеются.
Джулия гордо машет из первого ряда, ослепительная в шелковом костюме изумрудного цвета, который подчеркивает достоинства ее небольшого гибкого тела. Даже мимолетные движения запястья невероятно женственны, а сексуальность, которая у нее в крови, чувствуется за двадцать футов.
Камилла в жакете и юбке кремового цвета, длинные волосы распущены, стройные красивые ноги — одна лежит на другой, тонкие пальцы постукивают по сумочке, а бездонная синева глаз видна даже с подиума. Воорту она кажется потрясающей — изгиб нежной спины и загорелой шеи, длинные ногти. Ему кажется, что он чувствует запах ее духов даже на таком расстоянии. Говорят, что обоняние является самым тонким из органов чувств.
«Я все-таки одурачил Приста, нацепив одежду Уэнделла. Как только Прист ощутил запах, ему уже никогда бы не пришло в голову, что я не Уэнделл».
Эта комната для Воорта знаменовала много жизненных перекрестков. Здесь произошли отставка деда и повышение по службе отца. В этой комнате наградили Воорта за поимку Норы Клей и Джона Зешки, и здесь же проходили жуткие бесконечные пресс-конференции после разрушения Всемирного торгового центра, когда Воорт и Мики разбирали завалы и просили людей из отдела ДНК помочь им идентифицировать фрагменты тел по отправленным почтой зубным щеткам, расческам и нижнему белью.
Эта комната предназначена для того, чтобы детективы завершали здесь дела. В ней департамент полиции предает гласности ход расследования или объясняет его. Это комната, где мир полиции официально открывает или скрывает себя.
— Благодарю вас, детектив Воорт.
Раздаются аплодисменты. Значок на груди невесом. Но когда Воорт возвращается на свое место, он слегка трется о кожу под рубашкой и действует на нервы.
Потом Воорт стоит в коридоре и отвечает на вопросы репортеров. Журналисты, кажется, напрочь забыли о своем антагонизме к нему две недели назад. Внезапно они решили, что он является лучшим полицейским департамента, а не худшим. Арест Приста заслоняет скандальные новости о полицейском взяточничестве и, кажется, возвращает к жизни когда-то сложившийся у населения образ полицейских.
— Что вы испытали, детектив, когда нашли Уэнделла Ная, лежащего в парке?
— Как по-вашему, Роберта Приста освободят под залог? И еще, Воорт, Воорт, сколько раз вы нажали на спусковой крючок, когда он в вас прицелился?
— Никаких комментариев, дело еще не закрыто. — Теперь, когда сотрудничества прессы в поимке Уэнделла больше не требуется, Азиз приказал вернуться к традиционной пиар-политике.
Заканчивают они в полдень, и Воорт рад, потому что только привилегированные детективы получают после церемоний награждения несколько свободных часов. Он получает для отдыха остаток дня. Снаружи печет солнце, голубеет небо, а Джулия с Камиллой ждут — не совсем вместе — на залитой солнечным светом площади у здания.
Все трое сияют улыбками. Неужели что-то может пойти не так? Ведь все они улыбаются.
Воорт берет женщин за руки — у Джулии рука гибкая, у Камиллы — нежная — и идет с ними к арке муниципального здания, через которую они попадут на Чамберс-стрит, главную магистраль Трайбеки, идущую с востока на запад.
— Джулия, спасибо, что пришла. Я хочу, чтобы ты и Донни-младший остались в доме, пока ты не найдешь квартиру поближе к его прежней школе.
— Как много это значит.
— Но, — говорит он, поворачиваясь к Камилле, — последнее время мы с Камиллой мало бывали вместе. Мужчине нужно побыть наедине со своей истинной любовью.
Джулия застывает на мгновение и медленно убирает руку.
— А я думала, мы все вместе куда-нибудь поедем, устроим пикник.
Воорт проводит по ее щеке указательным пальцем, по-братски.
— В другой раз.
С помощью слова или жеста можно дать будущему пройти мимо, а едва заметным прикосновением ногтя к пахнущей духами щеке преградить дорогу удобному случаю. Джулия мгновение осознает изменившуюся ситуацию, однако, все еще сияя и улыбаясь, произносит:
— Оставляю вас наедине.
Положив руку Камилле на талию, Воорт чувствует, как все ее тело обмякает.
— Конрад, Камилла, увидимся позже, — говорит Джулия.
Высокие каблуки способны сделать женщину сексуальной или потерявшей уверенность — в зависимости от того, почему она уходит от вас. Внезапно Джулия перестала быть для Воорта притягательной, но когда она уходит, он замечает, как мужчины на улице смотрят ей вслед, и чувствует острую боль. Страница перевернута, сомнений нет, это лишь болезненное сожаление самца.
Потом он мягко разворачивает Камиллу, и они идут к Гудзону.
— Грубовато с ней вышло, — говорит она.
— Неужели что-то меньшее сделало бы тебя счастливой?
— Нет.
— Отчего же мне кажется, что ты задумала нечто особенное?
— Запоздалый сюрприз в день рождения. Мы так и не смогли его отпраздновать.
Они неторопливо шествуют по кварталу, где везде идет реконструкция. Поток больших грузовиков со стальными балками и бетоном движется на юг, в сторону бывшего Всемирного торгового центра. Лязг строительства — желанный звук, победа созидания над разрушением, трудолюбия над ветхостью. Чамберс-стрит забита предвкушающими кинофестиваль Трайбеки: создателями фильмов, кинообозревателями, актерами — участниками кинопремьер. Фестиваль начнется сегодня на ступенях здания муниципалитета показом популярной китайской комедии «Булочка». Учащиеся Манхэттенского колледжа входят и выходят из кампуса, расположенного на западе от Гринвич-стрит. А Воорт с Камиллой бредут мимо частной школы № 234 и двухэтажного здания начальной школы, которая обслуживает учащихся из Бэттери-парк-сити.