— Мы приземлились в аэропорту Хитроу. Температура в Лондоне 21 градус по шкале Цельсия. Просим оставаться на местах и не отстегивать ремни безопасности до полной остановки самолета. Большое спасибо за то, что выбрали пашу компанию, — механически повторяла стюардесса.
Едва ли кто-то вникал в ее слова. Уж во всяком случае не Сара, давно привыкшая к авиаперелетам. Летать доводилось часто; не только в Португалию, но и в другие страны, города и столицы, ведь она работает на одно из крупнейших мировых новостных агентств с филиалом в Лондоне. Странная профессия — получать от иностранцев зарплату за то, что рассказываешь им об их же собственном городе. До конца отпуска и возвращения в редакцию оставалось еще два дня, а там — снова поиск новостей и сенсаций.
Вот, наконец, самолет останавливается, и пассажиры спешат его покинуть. Сумку с ноутбуком на плечо — и вперед! Направляясь к трапу, звонит родителям, чтобы сообщить, что возвращение прошло благополучно и она свяжется с ними позднее по Интернету.
Спешка по длинным коридорам с зелеными дорожками, конец очереди перед иммиграционным контролем. Граждане Евросоюза, Швейцарии и США — с одной стороны, а те, кому гражданство предоставили прочие страны, — другой. У каждого в руке паспорт. Вот и очередь Сары. Послушно стоит за желтой линией, чтобы не вторгаться в личное пространство сеньора в очках, стоящего перед ней, и чтобы не раздражать чиновника, сидящего перед экраном компьютера.
— Next, please.
Судя по лицу, таможенник не слишком-то дружелюбен. Надо было выбрать другое окошко…
Служащая за соседним окошком вроде бы симпатичней… Но что сделано, то сделано.
Протягивает паспорт и изображает на лице самую очаровательную улыбку, на которую только способна:
— Как приятно вернуться! Какая у вас здесь погода? — произносит она с единственной целью упростить оформление документов.
— Не очень-то отсюда видно, — ворчит таможенник.
Наверняка встал сегодня с левой ноги. А может, с женой поругался, если только она его еще не бросила.
— Ваш паспорт не в порядке, — говорит таможенник.
— Что вы говорите?! Как это «не в порядке»?! Я могу показать другие документы, с паспортом никогда раньше проблем не было. Неужели вы задержите меня?
— Вероятно, сбой в системе…
Звонит телефон. Раздраженный чиновник отвечает на звонок. Судя по форменному бейджу, таможенника зовут Гораций. Он внимательно слушает собеседника.
— Да, но паспорт…
Снова замолкает, кладет трубку:
— Ну, кажется, недоразумение улажено. Всего доброго!
Настроение собеседника порядком попортило нервы Саре. Не хватает еще нарваться под конец путешествия на такого же таксиста. Но сначала — забрать с транспортера чемодан, ведь на дорогу домой остается один час, и это — если багаж не потеряется.
Пока Сара думает о таможенном чиновнике, в помещении службы безопасности где-то в аэропорту срабатывает компьютерный сигнал тревоги. Служащий, молодой человек двадцати с чем-то лет, отвечает. Ежедневные происшествия — его хлеб насущный.
Молодой человек одет в белую рубаху и черные брюки. Воинское звание выдают погоны на плечах.
Важно понять, отчего замигал красный огонек. Из-за паспорта? Скорее всего, документ оказался поддельным, просроченным или недействительным. Сотрудник службы безопасности следит за изображением на скрытой камере. Красивая женщина лет тридцати стоит возле окошка номер тридцать — там, где работает Гораций. Вдовец, сотрудник не блестящий, звезд с неба не хватает, но дело свое знает неплохо. Если есть хоть какая-то зацепка — ни за что не пропустит. Непременно доложит начальству.
В кабинет, где сидит сотрудник, заходит пожилой седовласый сеньор и склоняется над монитором.
— Дайте-ка взглянуть, — незнакомец рассматривает цифры на экране, что-то набирает на клавиатуре, и на мониторе высвечивается дополнительная информация.
Имя и прочие сведения о Саре Монтейро стремительно проносятся по экрану.
— Не волнуйтесь, Джон. Я займусь этим вопросом. — Вошедший снимает телефонную трубку.
— Привет, Горацио. Это Стив. Пропусти ее. Да-да, все в порядке. Не волнуйся. — Незнакомец нажимает клавишу, чтобы прекратить разговор, и тут же набирает другой номер:
— Она только что прилетела.
Досадные недоразумения в аэропорту заняли не так уж много времени; не прошло и получаса, как Сара успела добраться до такси, и вот она уже направляется домой.
— Belgrave Road, please, — говорит она водителю и называет номер дома, который мы, не желая вторгаться в частную жизнь, здесь приводить не будем. Еще полчаса или минут сорок — и можно окунуться в долгожданную ванну с мыльной пеной, шапкой поднимающейся до самого края, с ароматическими солями, ощутить запахи земляники и ванили, расслабляющие тело и бодрящие дух.
Такси проезжает мимо вокзала Виктории, где вечно кишит народ. На улице — множество недорогих отелей, на тротуарах столпотворение. Типично лондонский вид. Едва ли не перед каждым домом крошечный садик, фасад дома очерчен парой колонн, некоторые имитируют коринфский стиль, другие — дорический, в зависимости от вкуса владельца и замысла архитектора. Дома со столетней историей, явно викторианской эпохи. Большинство домов ухожены, и лишь изредка видны фасады скромные и непритязательные.
Такси подъезжает к дому в самом конце улицы. Сзади надвигается автомобиль с тонированными стеклами. Шофер лондонского кеба давит на тормоза так резко, что Сара едва не разбивает голову о стеклянную перегородку, разделяющую водителя и пассажира. Таксист яростно сигналит, вне себя от бешенства:
— Move on! — кричит он. — Get the fuck out of the way!
Водитель автомашины опускает окно, вытягивает шею в сторону такси, бормочет:
— Sorry, mate! — и заводит мотор.
Несколько мгновений спустя кеб останавливается у дома, где живет Сара. Шофер настолько любезен, что даже помогает донести вещи. В доме Сара замечает груду писем на полу — корреспонденция от сотрудников, неизбежные просроченные счета, реклама всевозможных форм и расцветок, и прочая ерунда, заниматься которой сейчас не хочется. Чемодан оставить на первом этаже; потом — в ванную. Сара открывает краны и блаженствует: наконец-то она дома.
А еще через несколько минут женщина лежит в наполненной ванне, вдыхая аромат меда и ванили. Земляничная соль закончилась, но эти средства ничуть не хуже; так же успокаивают, расслабляют, убаюкивают… И вот уже мрачный таможенник в аэропорту и неприятное происшествие с машиной позабыты, как дурной сон.
В прихожей, в самой середине кипы корреспонденции, виден край конверта, на котором можно разобрать имя отправителя: Вальдемар Фиренци.
О картине, которую разглядывает человек, можно говорить долго. В середине — инфанта Маргарита, по краям Изабелла Веласко и Августина Сармьенто, справа для зрителя — карлики, Мария Барбола и Николас Пертузато, попирающий стопой мастиффа. Далее, на темном фоне — донья Марселла-де-Уллоа в сопровождении неизвестного (странный факт — в ту эпоху художники редко помещали на полотна анонимных персонажей). Во всем должен быть свои смысл, и если личность персонажа не установлена, то, наверное, так захотел художник, изобразивший в левой стороне картины самого себя, тем самым войдя в историю вместе с величественными фигурами дона Филиппа Четвертого и донны Марианы в зеркале на заднем плане. Художник воспользовался своим правом на вечность, благодаря чему мы видим его полотно. Наконец, среди персонажей — королевский камердинер, дон Хосе Ньето Веласкес, стоящий у дверей. Превосходнейшая картина; впрочем, наш интерес вызван не ею, а человеком, разглядывающим шедевр. Скажем лишь, что преклонных лет сеньор созерцает полотно в зале номер три музея Прадо в Мадриде. Близится час закрытия, но посетитель как ни в чем не бывало любуется шедевром Веласкеса, одной из жемчужин коллекции.