– Но ты ведь не одна из «грешников». – Тим увидел, как в ее глазах сверкнула затаенная злоба: эти слова пришлись ей не по нраву. Он заговорил дружелюбным тоном: – Если поможешь нам найти его, он может остаться в живых. Просто мы тщательнее спланируем захват. Взвесь ситуацию. Ты ведь не хочешь, чтобы его увезли в мешке для трупов.
– Да? Но в этом случае вы сможете сделать ему смертельную инъекцию или что-нибудь в этом роде. Вы, ублюдки, на это горазды. Ни за что я на это не пойду. Мы оба знаем, почему ты здесь. Ты размышляешь, где его искать. Но если мой мужчина не хочет, чтобы его нашли, никто его не найдет. Удача тебе не светит.
– Пока что у нас все идет по плану, ты должна признать это.
Она отвела от него взгляд, откинувшись на скамейке, и сдула челку с глаз. Широкий ворот комбинезона делал ее изящную шею совсем худой.
– Пока что у вас есть только громкие заголовки в газетах, но пройдет месяц, а он так и останется лишь в заголовках. О нем все забудут. А он будет жить так, как ему вздумается. – В глазах Бэйб читалась надежда, наивная и в то же время фанатичная.
– Он стрелял в мою жену, – сказал Тим. – Этого я ему не забуду.
Она вскинула голову. Ее голос прозвучал удивленно:
– А кто твоя жена?
– Помощница шерифа.
– Вот как. – Она закусила губу. – Вот как. И я должна поверить, что ты хочешь взять его живым.
– Только ты можешь помочь нам организовать захват с наименьшим риском.
– А если я не соглашусь?
– Я не хочу убивать его. Но если мне придется…
– То убьешь. – Ее глаза наполнились слезами, и она посмотрела в потолок. Ее голос задрожал: – Он никогда не сдастся живым. Никогда.
– Ты не можешь этого знать. Мне случалось видеть, как непредсказуемо меняется ход событий. Если поможешь нам, что-нибудь решим с прокурором. Ты же не хочешь до конца дней своих просидеть в тюрьме.
– Да пошел ты, ничего ты от меня не узнаешь.
Ее внезапная ярость застала Тима врасплох. Она снова подалась назад, прижав колени к груди.
– Со мной все кончено. Я буду с честью нести свой крест.
– Что значит – с тобой все кончено?
– Ты думаешь, мой мужчина захочет теперь говорить со мной? Заскочит ко мне в камеру, чтобы поцеловаться? Ты думаешь, он не поменял номера и не сменил свое тайное укрытие? Наше тайное укрытие? Я сижу здесь – значит, он вычеркнул меня из своей жизни. Навсегда. – С ее черных ресниц свисали слезинки. – Если бы сейчас он прошел по улице рядом со мной, он даже не взглянул бы на меня. И я была бы рада, потому что он не должен страдать. – Слезы потекли по ее лицу, но ей было все равно, и она не стала вытирать щеки. – Даже если бы я хотела помочь, я не смогла бы. Он слишком умен, чтобы доверять мне теперь.
Ее лицо исказилось, она уткнула лицо в колени и горько заплакала. Тим вышел из камеры и затворил за собой стальную дверь. Ее рыдания были слышны даже в конце коридора тюремного корпуса, и другие заключенные раскричались, требуя, чтобы она немедленно заткнулась.
Томас развалился в кресле, сцепив кисти за головой. Джим и Мэйбек убирали со стола, бросая потрепанные бумажки в мусорное ведро и в основном промахиваясь. Миллер отнес на место стулья, позаимствованные в соседних комнатах. Медведь и Геррера поснимали со стен фотографии, не вынимая кнопки и отклеивая полоски скотча вместе со штукатуркой. Медведь привел с собой своих собак – родезийского риджбека Бостона и забракованную ветеринарами Матильду, которая раньше работала в команде по поиску взрывчатых веществ. Матильда, чей нюх, по-видимому, спас жизни всем помощникам, находившимся в зале, была принята здесь, словно блудная дочь; все по очереди ее гладили и почесывали.
Таннино уже распустил оперативно-тактическую группу, и Тим нехотя признавал, что это был оправданный шаг. Для поимки одного преступника не требовалось участие всей группы. Остальные бродяги были либо задержаны, либо мертвы, основной филиал распался, «слезы Аллаха» захвачены, сеть наркосбыта – обескровлена, и угроза, которую представлял собой Дэн Лори, значительно ослабла, если не исчезла вообще. Члены розыскной группы под руководством Тима или Медведя могли идти по его следам, не вставая из-за рабочего стола. Но Тим знал, как трудно работать поодиночке. Для успеха дела нужно иметь общую цель и обсуждать ее за круглым столом вместе со своими коллегами.
Сидя на стуле, он тщетно пытался выработать стратегию для выполнения следующего шага. Дэн Лори стал непростой целью. Последняя серия задержаний разорвала все нити, которые вели к нему. Теперь он не мог связаться ни с бродягами, ни с подружками, ни с членами главного филиала. Дэн словно растворился среди теней – чтобы он вышел на свет, потребуется либо большой прокол с его стороны, либо очень удачный ход в розыскном мероприятии.
Остальные помощники, опьяненные серией успешных арестов, не разделяли настроение Тима. Миллер показал жестом, чтобы Тим встал, и унес его стул на место.
– Ну, привет, подружка, – сказал Джим, подведя Матильду к концу стола. – Иди, съешь кусочек пирога миссис Таннино. Ради нас.
Матильда понюхала подгоревшую корку, отошла и начала чихать.
Зал взорвался шумным хохотом.
Наблюдая за этой сценой, Тим переключился на воспоминания о кухне, где арестовали Дану Лэйк и Аль-Малика. У него было какое-то тяжелое чувство – словно осколок, стремящийся выйти наружу.
Он подумал о лежащей в камере Бэйб. Пожалуй, до конца жизни ей не позволят видеть ничего, кроме стен таких же камер, разве что еще тюремный двор. Ее поведение было вызывающим. «Мы, „грешники“ не исполняем приказов. Тем более приказов всяких чокнутых мусульман».
Он вспомнил слова, сказанные им самим в присутствии Таннино и мэра: «От вора благородства не жди – так и они частенько занимаются жульничеством, наркотиками, убивают полицейских…»
Что там Смайлз говорил о «слезах Аллаха»? «В том-то и дело, что им не нужна система, они рискуют, но только один раз – а после этого получают громадные прибыли».
Внутренности Тима обожгло холодом. Немецкая овчарка. Собака сидела перед столом с баллонами «слез Аллаха». Сильный запах, источаемый наркотиком, даже запакованным в баллоны, должен был привлечь ее внимание, не говоря уже о пропитанных им корочках пиццы, разбросанных по комнате. Тим вспомнил о шприце, лежавшем у головы Аль-Малика. Он был нераспакован.
Тим жестом подозвал Медведя и Герреру. Должно быть, они заметили в выражении его лица нечто такое, что заставило их немедленно к нему приблизиться. Собаки подошли вместе с Медведем. Джим вгрызся в кусок пирога миссис Таннино, Миллер принимал ставки.
Тим, Медведь и Геррера вышли из зала; им вслед раздавались взрывы хохота.
Дядюшка Пит глазел из-за решетки на трех помощников судебного исполнителя и нескольких агентов ФБР. Камера была плохо освещена, тусклый свет размывал внушительные очертания Дядюшки, но на его глаза падала полоска яркого света. Тим не видел рта Дядюшки, хотя по морщинкам на висках понял, что тот улыбается.