Джек несколько раз за день ложился спать. Пока не спал, принял горячий душ и трижды попарился. Жар и пот сделали свое очистительное дело. К тому времени, когда нужно было одеваться перед выходом, он чувствовал себя намного лучше. Мышцы побаливали, но Джек привык к боли. Он ощущал некоторую скованность, но в целом скованность он давно поборол. Этому он научился у Кида и у собственной жизни: к боли можно привыкнуть. А как только ты к ней привыкаешь, она становится почти безвредной.
Такси затормозило в Ист-Виллидже, на узкой неприглядной улочке неподалеку от Ривингтон-стрит и Эссекс-стрит. Грейс взяла Джека за руку и повела на пятый этаж неприметного здания, сдаваемого внаем. Снаружи невозможно было определить, что находится внутри. Они поднялись по лестнице на пятый этаж, где их встретил вышибала, чернокожий бритоголовый мужчина, одетый во все черное, за исключением ярко-красных подтяжек. Он раскрыл сумочку Грейс, проверил ее содержимое, ощупал Джека с головы до ног. Не обнаружив оружия, он позволил им войти.
— Почему такие строгости? — прошептал Джек, когда они пошли по коридору.
— Тут крутятся большие денежки, — сказала ему Грейс. — И пушки им ни к чему.
— Вы знаете массу на редкость интересных мест, — отметил Джек.
Они переступили порог зала, и он поразился размерам клуба. Судя по всему, огромное помещение образовалось из трех, а может быть, даже из четырех квартир. А теперь здесь разместилось очень серьезное казино. У Джека возникло такое ощущение, словно он угодил в звездолет «Лас-Вегас».
Жизнь здесь била ключом. Ближе к входу стояли два больших игорных стола. От одного из них донесся громкий гомон: кто-то удачно поставил на какой-то номер и выиграл. Джек насчитал пять столов для игры в блэк-джек. За четырьмя играли, на пятом стояла табличка «Зарезервировано». За зарезервированным столом восседал дородный афроамериканец, чей портрет был выставлен в зале славы Национальной футбольной лиги. Когда-то он играл защитником за «Нью-Йорк джайентс». Он ставил фишки по пятьсот долларов. С ним за столом сидели две женщины — белая и негритянка. Время от времени они брали себе фишки бывшего спортсмена и делали свои ставки. Окинув зал взглядом, Джек заметил еще несколько спортсменов, которых знал в лицо (один из них был баскетболист, звезда «Филадельфии-76», он регулярно захаживал к Джеку в ресторан, когда бывал в Нью-Йорке), а также двух звезд рэпа. Один из этих парней, как сообщалось в прессе, неделю назад попал под арест по обвинению в хулиганстве.
Оформление зала нельзя было назвать особенно изысканным. Кое-где стояли диванчики и стулья, покрытые чехлами. Некоторые на вид казались удобными, но почти все были изрядно потрепанными. Столики из плетеной лозы и стекла — дешево и функционально. Две длинные барные стойки у противоположных стен. К главному залу примыкали еще четыре-пять. Джек и Грейс погуляли по клубу. Джек заметил стол для игры в рулетку, а в одной небольшой комнате шестеро мужчин дымили сигарами и играли в покер.
Наконец Джек и Грейс нашли два свободных стула в главном зале. Грейс дала Джеку знак садиться, он сел, а она направилась к стойке и вскоре вернулась с двумя бутылками пива. Звякнув горлышком своей бутылки о бутылку Джека, она сказала:
— Ну вот, мы опять начинаем сначала.
Она улыбнулась, но Джек был не в настроении улыбаться.
— Пора бы вам сказать мне, что происходит, — заметил он. — Что у вас там за откровения насчет Силачки?
— Вы будете потрясены, — сказала Грейс. — Не на все сто уверена, что права, но, думаю, не ошибаюсь. Наверное, сейчас немного рановато, но если я все же права, то она будет здесь. А когда вы ее увидите, то сразу узнаете.
— Мне сейчас как-то не до игр, — сказал Джек.
— Это не игра, — возразила Грейс. — Подождите и сами увидите. Если я права, скоро сами все поймете.
Они просидели больше часа, разговаривали очень мало. Джек слишком сильно волновался и был не расположен к легкой болтовне. Он внимательно смотрел по сторонам. В два часа сорок пять минут Грейс чуть заметно наклонилась к Джеку и проговорила:
— Думаю, она здесь.
Джек обернулся, обвел зал взглядом, но ему ничего не бросилось в глаза. Он повернул голову к Грейс, но та только сказала:
— Просто смотрите. Будьте внимательны, и вы все увидите.
Джек остался на месте. Он самым старательным образом разглядывал людей вокруг, всматривался в толпы вокруг игровых столов, но не замечал ничего особенного. Он встал и пошел по залу. Стал заходить в соседние помещения, снова возвращался в главный зал. Он передвигался неторопливо, изучающе рассматривал посетителей. За одним игровым столом стояла необыкновенно сексуальная женщина. Она обнимала мужчину невысокого роста, похожего на араба. Без трехдюймовых шпилек рост этой дамы равнялся бы шести футам. Ноги у нее были длинные, мускулистые, и она излучала сексуальность, какую и следовало ожидать от члена Команды Кида. Джек понаблюдал за тем, как женщина делает ставки, и подумал: «Да, это она». Но откуда у Грейс могла взяться такая уверенность? Откуда она могла знать, что именно эта посетительница и есть…
Нет, не посетительница.
Силачка работала в клубе.
Певица-барменша-дилер.
Надо искать не женщину у игрового стола. Надо искать сотрудницу казино.
Джек направился к бару у левой стены. Два бармена, оба мужчины. В правом баре тоже работали двое, мужчина и женщина. Женщина рыжая, волосы густые и длинные, почти до талии. В черных джинсах в обтяжку и голубой форменной блузке, сверху расстегнутой наполовину. Смуглая шея и не совсем спрятанные от глаз крепкие белые груди. Весьма сексуальная особа, нет вопросов. Она? Она настолько чокнутая, как описывал Силачку Кид? Она опасна?
Она — потенциальная убийца?
Джек отвел взгляд от барменши и стал думать над тем, как лучше к ней обратиться. Спросить про Кида? Попробовать купить наркотики? Завести невинный разговор?
Он попытался отрешиться от шума, царившего в казино, но у него не получилось. От одного из игровых столов послышался дружный рев и вопль:
— Йе-йо, бейби, йе-йо!
Потом выиграл номер одиннадцать, и игроки снова взревели. Джек услышал постукивание колеса рулетки. «Кликети-клак», — отчетливо выговаривал стальной шарик, катясь по колесу от одной цифры к другой. От стола для игры в блэкджек донесся чей-то стон и затем женский голос:
— Тринадцать… четырнадцать.
Мужской голос:
— Раскрываюсь.
Женский голос:
— Двадцать два. Простите. — И тот же голос, хрипловатый, прокуренный и немного пропитый: — И двадцать у крупье.
Джек обернулся и стал смотреть, как женщина, чей голос он только что слышал, снова тасует колоду карт. Тасовала она механически, профессионально, но не чисто, не виртуозно. Ее движения были немного вялыми, неправильными. Джек услышал, как она сказала: