— О господи, — простонала она. — Ты не снимешь с меня сапожки?
Джек растерялся, немного подумал и поставил стаканчик с вином на обшарпанный дощатый пол. Он подошел к дивану. Силачка с готовностью приподняла левую ногу. Джек взял ее за щиколотку, ухватился за каблук и потянул. Три осторожных рывка — и сапожок снялся. Рита с блаженным выражением лица пошевелила пальцами. Не говоря ни слова, она приподняла вторую ногу. Джек проделал ту же операцию со вторым сапожком и поставил обувь на пол рядом с диваном. Силачка запрокинула голову, закрыла глаза. Джек подумал: «Не уснула ли она?» Но не успел он наклониться к Силачке, как та открыла глаза и сказала:
— Знаешь, какая была у Кида самая большая проблема? Он пытался меня переделать. А что во мне надо, черт побери, переделывать, а?
Она сделала большой глоток вина. Струйка стекла с губ на подбородок. Рита поймала ее пальцем и, выражая всем своим видом величайшее удовольствие, сунула палец в рот и принялась его обсасывать. Джек вернулся на прежнее место, взял свой стаканчик с вином и сделал приличный глоток. Вино было дешевое, слишком холодное, с привкусом уксуса, но ему было все равно. Он отпил еще немного.
— Кто-то был с ним в ту ночь, прямо перед тем, как он погиб. Знаете кто?
— Кто?
— Я не знаю. Надеялся, что знаете вы. Это была женщина.
— О, — заторможенно выговорила Рита.
Она явно опьянела.
«Уж не приняла ли она что-то, когда ходила наливать вино?» — подумал Джек.
— Кид. — Она надолго замолчала. Похоже, погрузилась в собственные размышления. — Между прочим, — выдала она после долгой паузы, — кто хочет, чтобы его переделывали?
— Это вы были с ним?
— Я с ним часто была, — буркнула она. — И хватить мне «выкать». Будь проще.
— Я про ту ночь. В ту ночь, когда он упал с балкона, вы… ты была с ним?
— Откуда мне знать, блин? — возмутилась Силачка. — Я знать не знаю, где я сейчас. Мы с тобой — где? То есть… Господи.
Она, не глядя, опустила руку, пошарила рядом с диваном, нашла пачку сигарет и коробок спичек и закурила.
— Кид был под наркотиками, когда упал, — сказал Джек.
— Да?
— Ты удивлена?
— Хочешь знать правду? Не удивлена ни капельки. У меня в мозгу эта… такая штука… как же она называется-то — в общем, ее нет. Что-то там треснуло, взорвалось — не знаю. Я в медицине не петрю.
Джек снова сделал глоток вина. К его изумлению, теперь оно показалось ему вкуснее.
— Проклятье, я скучаю по нему, знаешь? Он же мне шкуру спас. Я тебе еще не говорила? Небось, уже говорила. Извини. Я иногда не помню, что говорила, а что нет.
— Нет, — покачал головой Джек. — Ты мне не говорила.
— Серьезно?
— А что случилось?
— Ох, понимаешь… я такое отчебучила, такую глупость, блин… Это такая была долбаная глупость, что даже для меня тупо. Но все эти бабки, понимаешь… Прямо у тебя перед глазами.
Джек не сводил с Силачки глаз. Она приподнялась и села. Движения у нее были почти змеиные. Она словно бы извивалась, когда шевелилась. Она посмотрела на него, обнажила зубы и начала правой рукой теребить левый сосок. Сидела и мяла ткань кофточки, и сжимала, и вертела в пальцах. Ее голова запрокинулась назад, рот немного приоткрылся. Джек заметил, что ее взгляд стал туманным. Он было подумал, что Силачка мастурбирует. Но вдруг так же неожиданно, как начала, она прекратила трогать свою грудь. Спустила ноги с дивана, наклонилась вперед и вперила в Джека испытующий взгляд.
— Ты говоришь о своей работе? Когда ты сдаешь карты и выдаешь выигрыши? — спросил Джек, желая вернуть Силачку к теме разговора. Он посмотрел на часы. Они расстались с Грейс полчаса назад. — Про какие деньги речь?
— Про эти самые, — сказала Силачка — Про работу. Мы же там не в Вегасе все-таки. И я решила: подумаешь, суну пару фишек себе в трусики, кто заметит?
Джек только теперь заметил, что сильно вспотел. Он вытер покрытый испариной лоб. Струйка пота чуть не попала ему в глаз.
— Можно, я открою окно? — спросил он. — Тут очень жарко.
— Да открывай все, что хочешь, — сказала Силачка.
Но когда Джек подошел к окну гостиной, он с удивлением обнаружил, что оно уже открыто. Воздух был прохладный, дул легкий ветерок. Джека слегка зазнобило.
— Кто-то поймал тебя за руку? — спросил он.
— Вот это ты правильно, блин, сказал. Мне бы руки вообще отрубили, если бы я за сутки бабки не вернула. В общем, увязла в дерьме по уши.
— Пять тысяч долларов, — неожиданно выговорил Джек.
— Чего?
— Сколько ты украла?
— Да это не кража была. То есть эти бабки, они как бы ничьи были… Игровые бабки, понимаешь?
— Ты взяла пять тысяч долларов, да?
— Ну да, да. Откуда ты знаешь?
Не столько ей, сколько себе Джек сказал:
— Деньги Затейницы.
— А ты странный малый, знаешь? — изрекла Силачка.
У Джека было такое ощущение, словно маленький ключик открыл один потайной замок.
— Вот почему ему были так нужны деньги. Кид отдал эти пять тысяч долларов тебе.
Силачка разволновалась, села прямо.
— Я и глазом моргнуть не успела. То есть в тот же самый день. Просто чудо какое-то. Он прямо как ангел меня спас, понимаешь? Я мгновенно расплатилась с этими гадами, и все обошлось.
Джек снова покрылся испариной. Он почувствовал, что у него насквозь промок воротник рубашки, стали влажными ладони. Казалось, будто поднялась температура. И голова вдруг закружилась.
— Но… ты же до сих пор там работаешь, — проговорил он, и собственный голос показался ему странным, он словно стал слышать эхо.
— Ну?
— Почему тебя не уволили?
— Так ведь хороших людей нелегко найти.
Джек вдруг закачался. Подумал, что стоит сесть, но понял, что не доберется до дивана. «Говори с ней, — мысленно приказывал он себе. — Продолжай разговор. Сосредоточься на этом. Все пройдет».
— Его другие женщины… Кид когда-нибудь… говорил с тобой… про других своих женщин?
Силачка встала. Заходила по комнате. «Кружит около меня, — подумал Джек. — Как стервятник».
— О, говорил, — сказала Силачка. — Он был мастак потрепаться. Была у него богатенькая старуха из пригорода. Говорил — горячая штучка. Прямо дикая. Еще была стриптизерша; я это помню потому, что хотела, чтобы он ее сюда привел. Любовь втроем и всякое такое… Знаешь, я всегда мечтала стать стриптизершей. Наверно, это было бы круто…
Джек от слабости опустился на одно колено. Но не почувствовал, как прикоснулся к полу. Все происходило будто во сне. Он словно был отделен от собственного тела. Смотрел на себя сверху и видел, как опускается, обмякает, падает.