А потому Грэнвилл не стал отвечать, а шагнул к застекленным полкам, занимавшим целую стену, и достал оттуда некий предмет, который пытался рассмотреть с той минуты, как вошел в квартиру. Взяв эту вещь в руки, он нежно ее погладил, словно живое существо. Маленькая золотая статуэтка. Награда «Оскар».
— Настоящий? — спросил Карл Мэгги.
— У меня все настоящее, — ответила она.
— Получили?
— Купила. На аукционе «Кристи».
Молодой человек отвел взгляд от магической фигурка и озадаченно посмотрел на редакторшу.
— Зачем?
— Потому что мне всегда хотелось «Оскара». Я всегда получаю то, что хочу, — если ты еще не понял.
Мэгги вновь полезла в дипломат и на сей раз вытащила оттуда визитную карточку, которую показала Карлу.
— Здесь внизу написан номер моего мобильного телефона. Если я тебе понадоблюсь — позвони. И даже не пытайся обратиться в «Апекс». Не оставляй свое имя на автоответчике. И думать не смей о том, чтобы прийти сюда без моего приглашения. А если я и позову тебя, то только исключительно по делу. Официально мы не знакомы. Официально ты не существуешь.
Она протянула ему визитку. На долю секунды ее рука задержалась в ладони Карла. Когда женщина заговорила вновь, ее низкий голос звучал чуть хрипло и сексуально:
— Но неофициально, Карл, я, может, и пересплю с тобой.
Грэнвилл поставил статуэтку «Оскара» на место, взял визитную карточку и засунул ее в карман рубашки.
— Зовите меня Грэнни, — произнес он.
Несколько лет назад, едва переехав в Нью-Йорк, чтобы стать писателем, Карл представлял себе тот день, когда ему наконец удастся продать свой первый роман. Это не было пустыми мечтаниями — Грэнвилл много работал над книгой, оттачивая и совершенствуя каждую деталь. После долгих раздумий он решил, что обязательно сделает три вещи.
Во-первых, позвонит матери и поделится с ней новостью. В конце концов, именно мать верила в талант Карла больше всего, а в последнее, очень долгое время только она и поддерживала сына. Отец? Он считал, что Карлу давно пора окончить какую-нибудь хорошую школу бизнеса и найти приличную, ответственную работу. Желательно в коммерции.
Во-вторых, он закажет роскошный обед на одного в маленьком итальянском ресторанчике на Западной Семьдесят девятой улице, неподалеку от дома. Карлу очень нравился этот ресторан, и он частенько туда наведывался. Грэнвилл знал точно, что закажет: зеленый салат, равиоли с домашними колбасками, а на десерт канноли и бутылку кьянти.
А в-третьих, он и его дама сердца разопьют бутылку дорогущего шампанского. Поднимут бокалы за успех романа, а потом будут до утра заниматься любовью.
Вдруг Карл понял, что прекрасная мечта по-прежнему несбыточна. Дела обстояли из рук вон плохо — мама умерла четыре года назад, в помещении любимого ресторанчика устроили обувной магазин, и у него не было подруги. Никакой. «Странно, как все оборачивается», — подумал он.
Карл было решил позвонить отцу и сообщить приятную новость, но тут же отказался от этой идеи. Собрался сообщить Аманде, но тоже передумал. Случилось так, что в целом мире не нашлось ни одного человека, который смог бы разделить его радость.
Чертовски странно.
И потому Карл отправился домой легкой, пружинистой походкой с пятьюдесятью тысячами долларов в кармане. По дороге зашел в «Ситибанк», чтобы положить деньги на счет. Затем купил бутылку шампанского в винном магазине на Бродвее. Он один ее выпьет. Уж это-то он сделает, и пошло все к черту!
Странно, но когда Карл уже был возле своей квартиры, его ноги словно сами собой устремились наверх. Он поднялся еще на один пролет, к двери Тонни. А почему, собственно, и нет? Она просто потрясающая. Такая милая и, главное, совсем рядом. Он собрался было постучать, как вдруг дверь распахнулась настежь и из квартиры выбежала девушка, на ходу ища ключи. Она явно нервничала, торопилась, дыхание сбилось от спешки. Тонни удивленно уставилась на Грэнвилла, словно спрашивая, что принесло молодого человека на ее порог.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила она наконец.
— Вроде того, — ответил Карл. — Я ищу, с кем бы отпраздновать. Видите ли, я написал роман и…
— Классно! Страшно хочу все услышать, но у меня через пятнадцать минут проба для сериала «Все мои дети», а я еще ни одну страницу не просмотрела, им нужна новая женщина-вамп, такая классная роль, и… о боже, как я выгляжу?
Девушка забрала волосы наверх и надела черное обтягивающее мини-платье. Эффект был весьма впечатляющим.
— Выглядишь так, что если не получишь роль, то там одни придурки!
— Ты просто лапочка! Спасибо! Пока! И поздравляю!
И девушка понеслась вниз по лестнице со всей скоростью, которую ей позволяли высоченные, неустойчивые шпильки.
Грэнвилл вздохнул и какое-то время постоял в опустевшем коридоре, чувствуя себя глуповато. Затем пожал плечами, размышляя, хорошо это или плохо, когда тебя называют лапочкой, и отправился домой.
Карл открыл дверь и, еще ничего не видя, почувствовал что-то странное. Он шагнул внутрь и резко повернулся влево.
На его кровати сидел какой-то мужчина и курил длинную тонкую сигару.
— Вы захватили шампанское, Карл. Весьма предусмотрительно. Послушайте, а где у вас все пепельницы? Ни одной не могу найти.
Карл, испуганный, судорожно сглотнул. Незнакомец держался спокойно, непринужденно улыбаясь. Однако в нем было нечто такое, от чего волосы на затылке начинающего писателя зашевелились.
— Я не курю, — бросил Грэнвилл.
Мужчина недовольно хмыкнул, и Карл вдруг пожалел, что у него нет с собой ничего существеннее, чем миниатюрный складной швейцарский нож, который он носил в кармане еще со школьных времен. Там только лезвие длиной в пару дюймов и еще пилочка для ногтей. Пальцы Карла крепче обхватили горлышко бутылки. Сойдет за оружие.
— Что вам надо?
— Для начала — чтобы вы закрыли дверь, — сказал незваный гость. С кровати он не двинулся.
Карл внезапно осознал, что в комнате тень и полумрак. Кем бы ни был неизвестный, шторы он задернул.
— Слушайте, у меня нет с собой денег и…
— Закрой дверь, Карл.
Человек повторил приказание спокойно, не повышая голоса. Не было необходимости. Он полностью контролировал ситуацию.
Карл закрыл дверь и остался стоять рядом с ней.
— Вот молодец. Теперь подойди к письменному столу, зажги свет и сядь лицом ко мне.
Карл повиновался и сел на вращающееся кресло. Незнакомец встал, и Карл заметил, что гость выше его ростом, под два метра, и мощного сложения. Руки визитера были огромными. Движения — четкие, скупые и изящные, как у танцора. На вид ему было лет тридцать пять. Короткая стрижка «ежиком», ухоженные усы и очки в массивной оправе. Элегантная, но слегка претенциозная одежда — шелковый желтовато-коричневый костюм в мелкую ломаную клетку, полотняный жилет, шелковая, в мелкий рубчик рубашка цвета лаванды и желтый галстук в горошек.