— Но как нас смогли опознать? Нас там и в помине не было!
— Об этом знаем только ты, я и еще мистер Геллер, — ответила Аманда. — Записи об операциях с кредитной картой никогда не лгут. Так, по крайней мере, утверждают компании, выпускающие кредитные карты. Кассирше пришлось сказать, что она нас обслуживала, причем обоих. Иначе оказалось бы, что она приняла украденную кредитку. В этом случае она бы не только выглядела некомпетентной дурочкой, ее могли бы уволить. Особенно если по кредитке делал покупки ты, один из десяти самых опасных преступников. В общем, продавщица прикрыла собственную задницу, и теперь девушку показывают по телевизору и пишут о ней в газетах. — Аманда с облегчением вздохнула. — Благодаря Шанизе у нас есть время перевести дух.
Они повернулись к олдермену Геллеру. Один телефонный звонок — и временное преимущество потеряно. Но почему он до сих пор этого не сделал? Чего ждет?
Темнокожий человек не спешил выдавать причину своего бездействия. Он только слегка кивнул, словно мысленно что-то решил. Его рука незаметно скользнула в правый карман брюк.
— Зачем вы ищете Одноглазую Мамочку?
— Ее так зовут? — спросил Карл.
Имя взбудоражило его. Женщина, о которой он читал, а наполовину придумал сам в своей книге, вдруг стала настоящей.
— Это ее прозвище. Люди так обращаются к ней уже много лет.
Аманда и Карл обменялись быстрыми взглядами. Карл кивнул, и Аманда продолжила:
— Мы думаем, что она обладает очень важной информацией.
Голос олдермена стал еще глубже. Для Карла он прозвучал как раскат грома.
— Важной для кого?
— Для многих людей, — сказала Аманда.
— Белых людей.
— Для всех.
Услышав ее ответ, Геллер покачал головой, словно не поверил.
— А насколько вам нужна эта информация?
— Очень нужна.
— Настолько, что вы готовы убить ради нее? — Олдермен продолжил, не дав им вымолвить ни слова. — Настолько, чтобы перерезать горло маленькой черной девочке? Настолько, чтобы дотла сжечь дом пожилой женщины? Настолько, чтобы лишить смысла всей жизни человека, который стоит перед вами?
Карл шагнул вперед, отвечая на вопрос седовласого негра.
— Нет, сэр, — тихо произнес он, — не настолько.
— Мистер Геллер, — вмешалась Аманда, — вы сказали, что не будете звонить в полицию.
— Верно.
— А что вы собираетесь делать?
Олдермен вытащил руку из кармана. Вместе с пистолетом. По тому, как спокойно Геллер прицелился, уверенно держа оружие большой мозолистой ладонью, Карл и Аманда поняли, что олдермен умеет с ним управляться.
— Послушайте, — обратился к нему Карл. — То, что вам известно, не соответствует истине.
— Не смейте говорить о том, что мне известно, молодой человек! Я знаю, что многие люди погибли безвинно! И из-за того, что вам кажется таким важным, убита моя дочь. И ее дочь тоже.
— Нам очень жаль, — сказала Аманда. — Очень, очень жаль. Но мы даже не знали об этом.
— Я ждал, я был уверен, что придет еще кто-нибудь. Был уверен, что это еще не закончилось.
— Нет, — сказал Карл. — Но мы здесь потому, что хотим это прекратить.
— Мистер Геллер… Лютер… — тихо произнесла Аманда. — Мы не знаем, что здесь произошло. Но кроме вашей дочери убито еще несколько человек. Если вы не поможете нам найти Одноглазую Мамочку, скорее всего, погибнет еще больше. — Она махнула рукой в сторону Карла. — Что бы вы ни прочитали в газете про него или про нас, это ложь. Кто-то нас подставляет. Похоже, тот самый человек, который убил вашу дочь. Если вы хотите узнать, что случилось на самом деле, хотите правосудия, то не сдадите нас полиции. Вы нам поможете.
— Я не хочу правосудия, — ответил олдермен Геллер. — Неграм не добиться справедливости.
— Тогда что вам нужно?
— Я хочу отомстить.
— Ну что ж, — выдохнула Аманда, — тогда я не знаю, сможем ли мы помочь. Мы хотим найти правду. И остаться в живых, пока ищем ее.
— Мне нужен человек, который убил моих малышек, — проговорил Лютер Геллер, схватившись за живот, словно каждое произнесенное слово раздирало его изнутри.
— Вы его видели? — спросил Карл медленно.
Олдермен закрыл глаза и, глубоко вздохнув, кивнул.
— Он приехал в город в поисках Одноглазой Мамочки, совсем как вы.
— Как он выглядел? — мягко осведомился Грэнвилл. — Вы можете описать его внешность?
Лютер открыл глаза.
— Назовите хоть одну причину, почему я должен вам доверять.
Прежде чем ответить, Аманда помолчала.
— Нет, не могу. Я не знаю ни одной причины.
Лютер снова кивнул. Он прикусил губу с такой силой, что выступила кровь. Затем сделал шаг в сторону и, по-прежнему держа молодых людей под прицелом, заставил их зайти в заднюю комнату. Аманда вошла первой. Карл услышал, как она ахнула, едва переступив порог. Он последовал за ней. Оказавшись в кабинете олдермена, Карл сразу понял, что так поразило Аманду.
Стены кабинета были увешаны карандашными и угольными набросками. Их было не меньше семидесяти пяти. И с каждого смотрело лицо человека. Одного человека. Некоторые рисунки изображали его в профиль, остальные — анфас. Некоторые были прорисованы до мелочей, на других акцент делался только на отдельных деталях — прическе, глазах, носу. Олдермен Геллер, несомненно, очень талантливый художник, был явно одержим мыслями об этом человеке. Рисунки с поразительной точностью схватили его черты. Высокомерие. Жестокость. Мужественную красоту и самоуверенную манеру поведения.
— Вы его знаете? — спросил олдермен Геллер.
— Да, — ответил Карл.
— Расскажите мне про него.
— Его зовут Гарри Вагнер.
— Вы знаете, где он?
Карл кивнул.
— Он мертв.
— Вы его убили?
— Нет.
— Как он умер?
— Мучительной смертью.
Впервые лицо Лютера Геллера стало не таким напряженным. Словно исчезла частичка горя, которое грызло этого человека.
— Хорошо, — произнес он. Затем медленно засунул пистолет в карман, сел за стол и сложил перед собой руки. — А теперь расскажите подробнее о той важной информации, которой, по вашему мнению, обладает Одноглазая Мамочка.
Пэйтон рыгнул и ощутил во рту неприятный привкус проглоченного примерно час назад жирного жареного цыпленка, кукурузного хлеба с острым красным перцем и сиропно-сладкой кока-колы.
Он не хотел, чтобы его видели, особенно парень и девчонка, и потому пришлось есть в какой-то забегаловке. Надпись на ней гласила, что это церковь. Ага, точно. Какая, интересно, гребаная церковь будет продавать жареных цыплят? Только здешняя, в этой чертовой дыре. А придурки, которые его обслуживали? Настолько глупы, что, когда он попросил сэндвич, ему подали два ломтя белого хлеба и куриную ногу! Будто он сам должен ее обдирать! Или жрать с костями! На какой-то миг бешенство ослепило Пэйтона. Он мысленно вернулся к той ночи в полицейском участке, вспомнил, как держал мертвой хваткой Юсефа Гиллиама, а потом отделал его как следует, вспомнил свою безудержную ярость. И все, что случилось потом: увольнение, унижение, крах всех честолюбивых мечтаний. Крах всей жизни. Пэйтон чуть было не схватил за грудки официанта, который принес ему хлеб и куриную ногу. Бывший полицейский вдруг понял, что готов убить этого олуха! Пэйтон потряс головой, чтобы прочистить мозги. Какого черта он так раскипятился? Это всего лишь сэндвич! Значит, здесь, на Юге, люди еще тупее, чем в Нью-Йорке. Ну и что? Удивительно, подумал Пэйтон. Никто тебя толком не понимает! Но, по ходу дела, это не так важно. Нельзя грохнуть человека только из-за того, что он не знает, как приготовить сэндвич с цыпленком.