Они стояли перед домом, мозги на солнце буквально плавились, и Джорджия отправилась в кружевную тень черных пальм. Она стерла пот со лба и стала изучать грязную повязку, пока стоявший рядом Дэниел был занят рассматриванием своих ногтей. У него сильные худые руки в веснушках, и на суставах видны ссадины. Джорджия с удовольствием подумала о том, что громилам, наверное, здорово досталось.
— Ты говорил с Отделом расследования воздушных аварий?
Он опустил руку:
— Я хотел сначала поговорить с тобой.
Подняв голову, Джорджия увидела высоко в небе коршуна, раскинувшего в бездонной синеве крылья и распугавшего всех ворон, оставив за собой воздушное поле битвы.
— В рапорте сказано, что топливо вытекло, и это говорит об ошибке пилота.
— Разве на аэродроме нет документов о том, кто и когда заправлял самолет? Ведь таким образом можно доказать невиновность Бри.
— Документов нет. Да и зачем? Это их собственный бак. — Он вздохнул. — Говорят, Бри готовился к полету в большой спешке, хотел попасть в просвет между бурями и считал, что до Каирнса топлива хватит, но он ошибся.
— С Бри такого никогда не бывало! — потрясенная, проговорила Джорджия.
— Нет, такое происходит не в первый раз. В прошлом году парню пришлось сделать вынужденную посадку в Тасмановом море, потому что он вздумал потягаться с южным ветром. Страховая компания все выплатила. Ошибка пилота налицо, как если бы автомобиль врезался в телеграфный столб. Страховики выплачивают убытки. Вот так-то.
Черт. Джорджия совсем забыла о страховке. Интересно, заплатят Бекки за самолет, который был поврежден нарочно? Вряд ли после одиннадцатого сентября страховые компании берут на себя обязательства на случай заведомого вредительства или теракта. Может, ей стоит забыть о злом умысле, чтобы защитить Бекки и ее семью от «белых воротничков», которые будут только рады, если не придется платить?
«Найди их. Джорджия, поклянись. Отомсти за меня. И за Сьюзи».
Что делать? Бри, конечно, не хотел, чтобы пострадали Бекки и дети, но перед ее мысленным взором возникли обожженные ноги Бри, ярость в его залитых кровью глазах. Она обещала.
Теперь Джорджия решила, что пора повидаться с Бекки. Надо им сесть и поговорить. Узнать, чего хочет Бекки. И еще раз встретиться с Бри, если он в состоянии говорить.
— Как Бри? — спросила она.
— Не очень. Извини. — Дэниел провел ладонью по волосам. — Думаю, Ли старается сбить нас с пути. Ведь это его идея о воображаемом саботаже, не наша. Вот пусть и охотится за своим призраком, если хочет. А мы не можем быть в двух местах сразу.
— Зачем он тебе нужен?
— Он член банды «Красный бамбук».
У Джорджии похолодело в груди. У Ли и Джейсона Чена одинаковые надписи на майках.
— Он очень близок к тем, кто заправляет нелегальной иммиграцией. Помогает некоему Чену присматривать за бандой здесь и в Фучжоу, в Китае. Дает взятки чиновникам. Избавляется от сомневающихся. Отмывает деньги через разные компании по всему свету. В Гонконге, в Лос-Анджелесе, в Рио — везде он. Если взять Ли, у нас появится шанс прижать ублюдков, но он слишком умен. Я было подобрался к нему совсем близко, а он растворился в воздухе, словно табачный дым.
У него дрожала нижняя губа, однако, как заметила Джорджия, он, сделав два глубоких вдоха и криво усмехнувшись, постарался взять себя в руки.
— Я, кажется, знаю все об этом человеке, мне долго пришлось за ним охотиться, и я готов поставить последний доллар на то, что ему известно о моем приезде. Ли придумал историю о саботаже, чтобы я не арестовал его. Хитрый ублюдок.
Обливаясь потом в раскаленном воздухе под мангровыми деревьями, Джорджия вспоминала свой последний разговор с Ли. «Ты моя должница». Дэниел прав, Ли знает, что он в Налгарре, а теперь и Джорджия знает, почему Ли не хотел, чтобы она о нем рассказывала. Он — член банды, связан с Ченами, у которых сейчас ее мать.
И Дэниел, и Джорджия долго молчали, пока она обдумывала, что важнее — связь Ли с похитителями матери или его участие в спасении ее жизни. И все же, как ни крути, она не могла рассказать о нем Дэниелу. Ее выбор тут ни при чем. «У нас есть друзья в полиции. Мы узнаем».
— Итак, — произнес, покашляв, Дэниел, — когда ты едешь в Сидней?
— Скоро, — не желая ограничивать себя определенными рамками, ответила Джорджия.
— Сегодня утром заработал рейс восемьдесят первый. Хочешь, тебя попозже подбросят в Каирнс? Кое-кто из моих туда собирается, так что никакого особого одолжения.
— Знаешь… это очень мило, но у меня еще есть здесь дела. Может быть, через пару дней.
— А… Что ж, я тут подумал, — проговорил он почти смущенно, — может быть, ты пообедаешь со мной?
По спине у нее побежали мурашки.
— Дэниел, я бы с радостью…
Джорджия умолкла, не в силах придумать такую причину, которая убедила бы его в том, что у нее действительно дела и отказ не означает нежелания встретиться с ним.
Дэниел улыбнулся ей, как в юности, и, видя осветившую его лицо улыбку, она вновь ощутила себя четырнадцатилетней девчонкой.
— Давай. Тебе понравится. Я знаю тут потрясающее местечко почти на море. Лучшие вина в округе и любые устрицы, какие только здесь водятся.
Джорджия приятно удивилась. Он знает, что она любит устриц? Или догадался? Неужели Дэниел Картер заинтересовался ею? От этой мысли она зарумянилась и широко улыбнулась.
— Согласна?
Боже, искушение было слишком велико, но тут ей пришло в голову, что она не может позвонить маме и предупредить ее, мол, задержится, так как обедает со старым школьным приятелем, и от искушения не осталось и следа.
Ей было двенадцать, когда она отправилась на свое первое в жизни барбекю на берегу. Ее не сопровождали взрослые, она ощущала себя совсем большой и жутко гордилась собой, тем более что больше никого из коммуны не пригласили. Около десяти часов чей-то отец предложил проводить ее домой, иначе она, мол, опоздает. А она отказалась. «Разве твоя мама не будет беспокоиться?» — спросил он. «Нет, — легкомысленно отозвалась Джорджия. — Моя мама не такая, как другие мамы, ей все равно».
Но когда после полуночи Джорджия вернулась домой, она обнаружила, что ее матери совсем не все равно, когда дочери нет дома допоздна.
— Как ты посмела гулять до ночи? — кричала она. — В следующий раз, когда вздумаешь повеселиться и задержишься, позвони, иначе я раз и навсегда засажу тебя под замок.
Джорджия не помнила, чтобы мама прежде так ужасно кричала на нее или на Доун. Это сильно на нее подействовало, и с тех пор она всегда звонила домой, поражая своих сверстников, которые считали ее маму самой спокойной из всех мам в округе.
— Дэниел, я бы с удовольствием. Правда. Но…