Он переступил с ноги на ногу и отвернулся:
— Ладно. Может быть, в другой раз.
— Да, конечно.
Отмахнувшись от жужжащих над ухом москитов, Джорджия вгляделась в тонкую серую, словно из пыли, пленку на поверхности Парунги. Конечно, никакая это не пыль, просто крабы в поисках пищи разворошили дно. Господи, она совсем забыла, зачем приехала сюда. Самое главное сейчас — Сьюзи и ее личные исследования. Миншу и ее брат. Обыски в клинике и в двух домах.
— Дэниел, ты правда говоришь по-китайски?
— Черт побери, откуда ты знаешь?
— Наверно, случайно слышала в школе.
Джорджия помнила, сколько часов провела над трактатом двухтысячной давности, написанным Сунь-Цзы, ведь кое-что сохранилось в памяти по сию пору.
— Порядок порождает беспорядок, — проговорила она, думая о своей прежней спокойной, размеренной жизни, от которой ничего не осталось.
У Дэниела от удивления брови поползли на лоб:
— Храбрость порождает трусость.
— Сила порождает слабость.
— Ты все время меня удивляешь, — сказал Дэниел. — Ты читала Сунь-Цзы? В Австралии его трактат — не самое востребованное произведение, хотя, мне кажется, в Америке его используют на курсах подготовки менеджеров высшего звена.
— Я собиралась стать монахиней-эстеткой.
Его бровей и вовсе не стало видно из-под волос.
— Правда?
— Я думала, это понравится воину, который был полностью погружен в политику и психологию конфликта.
На мгновение Дэниел ощутил полное замешательство.
— Извини, — торопливо произнесла Джорджия. — Мы немного отклонились. Ты говоришь по-китайски?
— На кантонском диалекте.
— И читаешь?
— Зачем тебе?
Джорджия повела его в дом Сьюзи и подняла с пола толстую бежевую папку.
— Мне любопытно. В доме, кроме этого, нет никаких личных вещей.
Дэниел подозрительно поглядел на нее:
— Ты обыскала ее вещи?
— Я подумала… ну, напишу ее родителям. Ведь Сьюзи умерла у меня на руках. И она приехала из Китая. Может быть, им хочется знать…
Джорджия умолкла, чувствуя недоверие Дэниела.
— Любопытства тебе и вправду не занимать, — фыркнул он. — А также назойливости и привычки совать нос в чужие дела, подглядывать и подсматривать.
У Джорджии вспыхнули щеки:
— Ты прав.
Однако, как ни странно, Дэниел все же взял папку и полистал бумаги.
— Это письма, адресованные Сьюзи, — сказал он в конце концов.
— О чем там говорится? Они от родственников?
— Нет. Это просьбы. От знакомых китайцев, которые хотели бы перебраться в Австралию. Они просят ее помочь и деньгами, и с получением визы, и с переселением.
Будь Сьюзи нелегальной иммигранткой, подумала Джорджия, она была бы бессильна им помочь. Ее бы депортировали, как только власти узнали бы о ней.
— А это от… Не верю своим глазам.
— От кого? Ну от кого же?
— Оно интересно не столько тем, от кого оно, сколько тем, о ком.
Неожиданно он посмотрел на Джорджию, и она увидела, как засверкали его глаза, как в них промелькнуло что-то опасное, что-то темное.
— О Ли Денхэме, — сказал Дэниел, потом закусил губу и стал необычно сосредоточенным и неприветливым.
— И что? Что там о нем?
Дэниел пожал плечами, и от его неприветливости не осталось и следа.
— Немного. Его называют «нашим другом».
— Что-нибудь еще?
Дэниел вновь ушел в свои мысли.
— Человек, который пишет о Ли, находится в лагере для нелегальных иммигрантов. Как раз тут у нас, в солнечном Квинсленде. Он нелегальный иммигрант, и его зовут Пол Чжун.
Просмотрев остальные письма, Дэниел вернул их Джорджии.
— В каком лагере?
— Зачем тебе?
— А если у Сьюзи там родственник?
Дэниел недоверчиво фыркнул:
— Тебе нравится этим заниматься? Ты в самом деле хочешь рассказать кому-то из ее родственников или знакомых, как она умерла?
Джорджия не ответила, но ей показалось, что ее отказ отобедать с ним он воспринял с облегчением. Мог ли Пол Чжун быть связующим звеном между Сьюзи и Ченами? Или это человек Ли, добравшегося почти до верхних ступеней в бандитской иерархии? В конце концов, Ли летел вместе с Сьюзи, и если Джорджии удастся повидать Пола Чжуна, возможно, она отыщет ключик, чтобы освободить маму. Но как заставить Дэниела помочь ей?
Повертев письмо в руках, она сказала:
— Кажется, ты хотел поймать Ли. Если я что-нибудь узнаю от Пола Чжуна, вдруг это поможет тебе его отыскать.
— Я тоже так думаю, — сухо отозвался Дэниел.
— Почему бы тогда нам не поехать вместе?
— Не думаю, что нам стоит ехать вместе.
— Давай, Дэниел, ты ведь мой должник! Не позвони я тебе отсюда, у тебя не было бы ниточки, ведущей к Ли. Где лагерь? Далеко?
Дэниел долго молчал, борясь с самим собой, потом сдался:
— В Рествуде. Надо ехать на запад в сторону Палмервилля.
Джорджия уже хотела сказать, что едет туда немедленно, но Дэниел добавил:
— Там комар не пролетит. Тебя не пустят.
— Но тебя-то пустят. Ты же полицейский. Я могу следить по карте за дорогой, если хочешь.
Дэниел опять помолчал:
— Ладно.
Джорджия последовала за ним из дома, потом смотрела, как он идет к своей машине, просовывает руку в окошко и берет переговорник. Несмотря на крики ворон, ей был слышен его голос, однако понять, что он говорит, она не могла. Минут через десять он вернулся, явно огорченный:
— Я договорился. Но только на среду, днем. Они ничего не хотят слышать. Говорят, нельзя, и всё тут.
— Ну и отлично! Каких-то два дня!
Дэниел хмуро посмотрел на Джорджию:
— У меня день рождения, который я не могу пропустить.
— А…
— Итак, тебя там ждут.
— Дэниел… спасибо.
— Одно условие.
— Конечно.
— Если получишь информацию о Ли, немедленно передашь ее мне. Понятно? Немедленно. Звони из лагеря, если необходимо.
Его взгляд был настойчивым, а лицо показалось ей таким свирепым, что Джорджия усомнилась, видит ли он ее и понимает ли, с кем говорит. Казалось, он смотрит мимо нее на что-то ужасное, и Джорджия вспомнила, что когда-то испытала примерно такое же чувство, вот только когда?