Он крякнул, выпустив воздух через нос, и это было похоже на храп лошади.
— И плавать не умела. Очень она боялась, но сюда время от времени приезжала. Даже штаны снимала, чтобы прокатиться.
Они медленно повернули, следуя течению реки, и через несколько минут Швед еще снизил скорость.
— Видишь вон там как будто ледяная дорога? Это дорога Беззубого. Слева от пастбища слонов.
Ледяная дорога, как назвал ее Швед, оказалась довольно широким пространством реки, в котором плавала земля, словно кто-то бросил в реку несколько полных мешков цемента.
Джорджия на глазок определила границу:
— А как он выбирается? Насыпь-то крутая.
Швед усмехнулся:
— А он и не выбирается. Ждет волну, а потом идет.
Умный крокодил, с восхищением подумала Джорджия.
— Покатаемся немного вокруг, может быть, он на месте. — Швед показал на поворот впереди, потом нагнулся и открыл «Эски»: — Выпьем немножко пива? Побалуем себя.
Джорджия открыла бутылку и отпила из нее. Она почувствовала, как в желудок бежит холодный ручеек. Потом вытерла рот тыльной стороной ладони и не удержала отрыжку.
— А отчего такой интерес к Беззубому?
— Большой он. Около семи метров, может, немного побольше. Сьюзи он очень нравился. Вот и ты теперь с ним встретишься, ведь ты была с Сьюзи до конца.
Семь метров? Наверное, он весит целую тонну. Джорджия поспешила выпить еще. Господи боже мой! Она вовсе не была уверена, что хочет встретиться с крокодилом, который больше, чем «лендкрузер» Юмуру.
— А почему его зовут Беззубым?
Швед посмотрел на нее так, как обычно смотрела миссис Скутчингс, когда она в школе неправильно отвечала на простой вопрос.
— Потому что он беззубый. Во время какой-то схватки у него сломался один из передних зубов. У крокодилов зубы вырастают заново, так что теперь ничего не заметно. А кличка осталась. — Швед покачал головой. — Никогда не видел такого прежде. Бедняга. Наверно, ему было очень больно.
Прошло минут пять.
— Видишь бревно? — спросил Швед и показал на нечто похожее на поваленное дерево на песчаном берегу.
Джорджия кивнула.
— Крокодил.
Едва он произнес слово «крокодил», как это уже было не дерево, а доисторическое существо с чешуей вдоль спины до самого кончика могучего хвоста. Он лежал мордой к реке. Джорджия поглядела чуть дальше и увидела еще одно неподвижное существо на берегу, которое не было деревом. Потом то, что на первый взгляд было сломанной веткой, приминая сухую траву, высунулось из леса.
— Боже мой!
— Город крокодилов. Так называется это место.
Швед показал еще на трех крокодилов, притаившихся под мангровыми деревьями. Если бы он не показал, она бы ни за что их не заметила.
— Почему Сьюзи так интересовалась крокодилами?
— Не крокодилами вообще, — ответил он, — а дикими крокодилами. Те, что на ферме, слишком жиреют со временем. Знаешь, что крокодилов разводят на кожу? Из крокодильей кожи делают сумки и всякое другое дерьмо. А некоторые придумали еще секс-игрушки из нее делать. Представляешь?
Пиво попало Джорджии не в то горло, и она закашлялась.
— В любом случае крокодилы с фермы для ее работы бесполезны. Ей была нужна кровь здешних крокодилов, худых, даже тощих, и живущих на натуральных кормах. Их тут не кормят всякой дрянью, как на ферме.
— А что это за работа?
Он повозился в навесном моторе, проверяя, как идет топливо.
— Она предпочитала держать это в тайне. И я уважаю ее желание.
Джорджия вздохнула. После ледяного пива глоток горячего воздуха был словно литр топленого сала.
— Швед, она умерла.
Мотор работал отлично, но Швед все еще делал вид, что приглядывает за ним.
— Она умерла у меня на руках. Последнее, что она произнесла, было твое имя. А потом она ушла.
Швед перевел взгляд на свои загорелые ноги.
— Глупая корова, — проговорил он ворчливо.
Джорджия подождала пару минут.
— Не исключено, что ее работа и крушение самолета как-то связаны.
Он молчал.
— Да, — произнес он в конце концов. — Возможно.
— Ты можешь рассказать мне? Пожалуйста.
Он снова фыркнул, как лошадь, и уселся поудобнее.
— Ей было стыдно из-за того, что пару лет назад сделал ее отец. Однажды она рассказала мне, и это в самом деле ужасно. Она не могла прийти в себя, в одну ночь девочка стала взрослой, недоверчивой, нервной, едва ли не невменяемой женщиной. Она всего на свете боялась.
— Что сделал ее отец?
В первый раз они по-настоящему увидели друг друга. Кожа у него была вся в складках, не молодая, и нос свернут на сторону. От правого глаза к уголку рта шел шрам, словно его поцарапала большая кошка.
— Нет. Это останется со мной. Я обещал. Спрашивай о другом, если есть о чем.
Джорджия перевела взгляд на песчаный берег реки и неподвижные торпеды — существа, бог знает когда появившиеся на свет.
— Ладно, — согласилась Джорджия. — Что привело ее сюда? К тебе и крокодилам?
— Она хотела творить добро. — Он посмотрел куда-то вдаль мимо Джорджии. — Похоже, взяла на себя ответственность за то, что совершил ее отец. Она пыталась объяснить мне, как жить с этим в Китае, ведь ее отец обесчестил семью. Неважно, что я говорил, желая ее успокоить. Она хотела все поправить, совершить нечто невероятно хорошее, чтобы оно перевесило все плохое. Так сказать, уравновесить семейные весы.
Джорджия вспомнила Джейсона Чена и его отца и подумала: вряд ли эти знают, что такое стыд, хотя и живут в бесчестье.
Она помолчала.
— Швед, расскажи мне о хорошем. Над чем Сьюзи работала? Пожалуйста.
Он немного подумал, потом произнес неторопливо:
— Она никогда не говорила ничего такого, о чем можно было бы рассказать. Просто просила меня немного подождать.
Джорджия посмотрела на берег, где лежала торпеда толщиной с мусорный бак и открытой пастью.
— Ого! Это и есть Беззубый?
— Нет. Слишком маленький.
Ничего себе маленький, подумала Джорджия.
— Наша Сьюзи хотела вылечить все человечество. — Он немного повернул рычаг, чтобы их не отнесло течением. — Она услышала о каком-то парне, который обосновался тут и работал над новым антибиотиком. Если крокодил укусит человека и он спасется, то все равно больше двух недель не протянет, умрет от гангрены.
Джорджия встрепенулась. Тилли. Серое лицо, жуткая вонь, разлагающаяся плоть.