— Она жива?
— Ну конечно же жива. Очень даже жива. Чены хотят узнать, жива ли ты, прежде чем что-то решать насчет нее. Она цитирует Далай-ламу. И все время говорит. По крайней мере, так я слышал.
От этих слов Ли у Джорджии засвербило в горле и полились слезы. В коммуне ходили легенды о том, как Линетт Пэриш читает мантры. И ее главным духовным авторитетом был Далай-лама. Мама жива. Джорджия высморкалась и вытерла лицо.
— Мы едем к ней? — прерывающимся голосом спросила Джорджия. — Сейчас?
— Раньше не получилось. Они перевезли ее. Потом опять перевезли. Потом пришлось повоевать с двумя парнями, ну и подлечиться после этого. Залег ненадолго на дно. И твой телефон не работал.
Это правда. Телефон лежал на дне Кораллового моря вместе с яхтой.
Лишь услышав «повоевать», Джорджия обратила внимание на белую повязку, которая виднелась в вороте рубашке.
Ее обдало жаром. Недаром она беспокоилась.
— Тебя ранили?
— Ну, не сильно. Твой друг Юмуру сделал все, что надо.
Джорджия проверила его повязку и, не обнаружив крови, немного успокоилась. Потом она осмотрела его плечи, руки, шею цвета кешью. Если не считать повязки, он был в полном порядке. Но, не позволив себе расслабиться, Джорджия спросила:
— Где мама? — Голос у нее звучал жалобно и в то же время настойчиво. — Где она? Где моя мама?
— В кладовке китайского ресторана.
— И мы…
— Едем сейчас туда.
Джорджия покрутила в руках салфетки:
— Ее сторожат?
— А как же?
— Нам нужна помощь полиции?
— Нет.
Джорджия выглянула в окошко и увидела, что они едут по Оушен-роуд мимо банка, потом свернули налево на Масгрейв-стрит и опять налево, на Краун-стрит. Ей стало ясно, что они совсем близко от дома миссис Скутчингс и вот-вот покажется кладбище.
— В этом ресторане, — сказал Ли, показывая на китайский ресторан «Могучие палочки для еды», принадлежащий Тимоти У.
— Там моя мама? В кладовке?
— Да.
Ли проехал мимо, не замедляя ход.
— Мы не остановимся? — в испуге спросила Джорджия.
— Нет. Вернемся вечером, когда стемнеет. Просто мне хотелось показать тебе это место.
Джорджия вытягивала шею, пока они ехали по Краун-стрит, не желая выпускать из виду ресторан, где она, когда была ребенком, тысячу раз брала обеды на дом. Тимоти У всегда широко улыбался, подавая весенние роллы, пакеты с кисло-сладкой курицей и сладким разбухшим рисом.
— Тимоти У с ними?
— Он дал ключи, а сам уехал в Джимпи на крестины.
— Как ты узнал, что она здесь?
Он поставил вторую скорость, отлично справившись с двойным переключением передачи, и только тут Джорджия обратила внимание, что автомобиль у него без автоматики. Тем лучше в нашем положении, подумала она. Автоматика — это хорошо, когда она под постоянным контролем.
— Длинная история, — сказал он. — Да и ни к чему тебе ее знать.
Поскольку это наверняка связано с «потрошением», Джорджия решила не настаивать. Вместо этого она спросила:
— Как ты узнал, что я поеду в полицейский участок?
Он свернул направо на Харбор-роуд и теперь двигался в сторону Джулиан-стрит, в западную часть города.
— Я же полицейский. А полицейские всегда и все знают.
Вздрогнув, она повернула к нему голову:
— Ты был полицейским. Тебя выгнали за… за…
Она не могла это произнести. За предательство. За то, что твой напарник истек кровью на помойке после того, как ему отрезали пальцы.
— Я этого не делал.
— Не делал чего?
— Не бросал сержанта.
Она увидела, как напряглось и побледнело его лицо и морщины возле рта стали глубокими, как каньоны.
— Это сделал кто-то другой. Не я. — На мгновение он повернулся к Джорджии. — Как ты думаешь, почему я тут? Любуюсь природой?
Джорджия услышала голос Индии. Он же не дурак… Не стоит верить, будто он торчит тут исключительно ради тебя.
— Ты намерен узнать, кто убил твоего напарника, — едва слышно проговорила Джорджия.
Ли кивнул.
— Через час после похищения сержанта кто-то перевел на мой счет кучу денег. Будь я поблизости, меня бы линчевали. Даже для звонков начальству я пользовался публичным телефоном. Переубедить их не было возможности. Я приехал из другой страны… думал по-другому, вот они и возненавидели меня, так им легче.
Джорджия поняла, что он хотел сказать. Ведь он из Гонконга, да к тому же наполовину китаец.
— Меня подставил Паук, — продолжал он ровным голосом. — Пауку известно, что я знаю о его делишках… Но я не знаю, кто такой Паук. Мы думаем, он в Панаме, а через два часа он уже на Сент-Люсии, еще через десять минут его и след простыл. Мы тогда хорошо искали. И вот ты опять разворошила здешнее гнездо. Надеюсь, это поможет.
— Ты столкнул лбами две банды, — произнесла Джорджия, вспомнив о двух трупах из синдиката «Дракон».
— Да уж. Моему боссу понравилось.
— Кто твой босс?
— Он из команды по борьбе с нелегальной иммиграцией. Туда вошли высшие представители федералов и Департамента иммиграции и межкультурных связей. Он знал меня еще по Гонконгу и сразу понял, что меня подставили. Когда сержанта убили, мы решили, что я буду работать под прикрытием. Понятно?
Значит, он настоящий полицейский. Джорджия пришла в ужас. Разве может настоящий полицейский потрошить людей? Почему он не вызывает подозрений у службы внутренней безопасности?
— Меня приняли с распростертыми объятиями. Они думали, что я буду им служить, и до поры до времени я их не разочаровывал. А потом погиб сержант, и Паук примерно на полгода затих, а теперь он возобновил свои делишки с Джейсоном Ченом. Поначалу решили, что действует кто-то еще.
— А разве Паук не знает, что ты работаешь под прикрытием? Что ты ищешь его?
— Какое там… Все думают, что я закоренелый преступник, кстати, благодаря Пауку, который так меня ославил. И спасибо ему! Полицейские держат меня за гангстера. Хотя он бы обрадовался моей смерти, ведь только я знаю правду о гибели моего напарника.
Между тем они выехали в пригород, и Джорджия увидала впереди тропический лес, здоровую зеленую листву и могучие деревья на мшистой земле.
— И все-таки я не понимаю, как ты отыскал меня в полицейском участке.
Он вновь окинул ее быстрым взглядом, словно говоря, что надо уметь слушать.
— Босс сказал. Мы держим связь.
— А… Ну конечно.