Я выжидал. Надеялся, что придет мой Волк… Ни фига. Может, я слишком много пива выпил, может, недостаточно испугался, может, еще какая хрень, но великолепное единение меня и мироздания, превращавшее меня в супербойца, никак не приходило. А без него мне с Иваровым хольдом точно не управиться. Хотя…
У меня появился план. Слишком сложный и слишком хитрый, чтобы быть в нем уверенным, но другого всё равно нет.
Еще один полуоборот вокруг столба… И я проворно отступил в столу, туда, где длинный стол и стол «главный» сходились под прямым углом, и оказался аккурат в трех метрах от Ивара. Его хирдманы тут же подались в стороны, освобождая пространство (Бескостный, ясное дело, даже не шелохнулся), а я подхватил свободной рукой кувшинчик с пивом, поднял, салютуя Гримару, типа «твое здоровье», и приложился.
Хольд церемониться не стал. Задача у него была простая, как мычание. Меня прикончить. Так что, едва я оказался в подходящем положении, крайне неудобном, поскольку практически лишил себя возможности маневра, Короткая Шея бросился в атаку.
Я встретил Гримара «безумным» смехом, метнул ему в рожу кувшин (который тот походя разнес небрежным ударом топора) и вспрыгнул сначала на скамью, потом — на стол.
Копье хольд метнул вполсилы. Мишень я представлял замечательную, дистанция ничтожная, а моей кольчужке много не надо…
Провернулся я по всем правилам. Чудом не поскользнувшись на объедках, но — чётко. Уход с линии атаки с одновременным перехватом древка уже вывернутой для правильного хвата ладонью, и, на полуразвороте, бросок в голову противника. Перехватывать копье Короткая Шея не стал. Пригнулся чуток и мощным толчом бросил свое могучее тулово вверх, одновременно вскидывая секиру, чтобы покончить со мной, пока я снова не удрал. Парировать удар топора клинком я не стал. Бессмысленно. Да и необходимости не было. Потому что Гримар облажался. Вернее, я очень старательно вел его к одной-единственной ошибке… И привел. Всё было просчитано. И бросок копья (никто не удержался бы) с последующим перехватом, и брызги пива, часть которых попала в прорези шлема…
Когда человек прыгает вверх с одновременным замахом, ему очень легко ошибиться, оценивая высоту удара. Вот и Гримар не рассчитал. Мощнейший удар, усиленный массой разогнавшегося многопудового организма, который должен был развалить меня на две полутушки, поскольку я всем своим видом и поведением изображал готовность встретить врага грудь в грудь, достался вовсе не мне. И не мог достаться, поскольку я-то совершенно ясно видел траекторию движения смертоносного орудия и место, где эта траектория должна была закончиться. Вопрос у меня был только один: разрубит Гримар балку или не разрубит?
Не разрубил. Хорошая оказалась балка. Дубовая, чай.
Разбег и замах был такой, что даже мощная лапища хольда не удержала рукоять увязшей секиры. То есть топор остался торчать в балке, а Гримар продолжал двигаться дальше. На меня.
Теперь у меня был выбор. Например, я мог вбить Вдоводел прямо в разинутый рот Гримара. Или отрубить ему какую-нибудь конечность, поскольку инерция несла его на меня (вернее, уже мимо меня, поскольку я сделал шаг в сторону), как шквал несет судно на скалу. Собственно, я до самого последнего момента не знал: рубить или пожалеть? Но, как верно подметил когда-то умирающий «королевич», у меня доброе сердце. Рубани я острием — и нога Короткой Шеи украсила бы собой праздничный стол. Но я ударил плашмя. Даже не ударил, а просто подставил плоскость клинка под ногу противника. И результат оказался вполне ожидаемый. Полет мордой вниз. А поскольку стол кончился раньше, чем закончился полет, то совсем вниз, до самого пола, попутно приложившись брюхом о скамью.
Викинги умеют падать. Гримар не убился. Даже не ушибся по-настоящему, поскольку — в железе.
Плечо вывихнул, как потом выяснилось, но это неудивительно, учитывая общий вес туши и «обвеса», на это плечо пришедшийся.
Нет, он всё-таки не упал — рухнул. А я — спрыгнул. Легко и грациозно. Упер Вдоводел в то место, где у обычных людей находится шея, а у Гримара пролегала граница между спиной и затылком… И вопросительно поглядел на Ивара.
Я мог бы (и должен был, кстати, по условиям поединка) добить противника. Но, как сказано у классика, «жизнь „детеныша“ можно выкупить». Нет ли у кого-нибудь при деньгах такого желания?
Ивар меня понял. Но раскошеливаться не собирался.
— Он — твой, — признал Рагнарсон с неприятной улыбочкой. — Ты мог бы отправить его в Валхаллу, и я догадываюсь, почему ты этого не сделал. Видно, тебе, как и мне, любопытно, чем ты ему насолил.
Гримар лежал, не шевелясь. Но он был жив и в сознании — я слышал, как он дышит. И знал, что он слышит наш диалог так же хорошо, как чувствует острие моего меча.
— Так и есть, Ивар-конунг, — согласился я. — Но это не значит, что я удовольствуюсь только словами. Пусть это будет половина выкупа. А второй половиной станет двадцать пять марок серебром.
— Справедливо, — согласился Рагнарсон. — Жизнь моего хольда стоит уж никак не меньше пятидесяти. Ты согласен, Гримар Скаммхальс?
— Да, согласен, — глухо проворчал Короткая Шея.
Первую половину выкупа Гримар «внес» сразу. Горло промочил и «выплатил». Оказывается, быть женихом такой красавицы, как моя Гудрун, весьма рискованно. Потому что наличие у такой, как она, жениха, становится проблемой для тех, кто сам хочет стать ее женихом. Вспомните хотя бы беднягу Харальда… А там, как говаривал… Джугашвили, кажется: нет человека, нет и проблемы. Вот и старина Гримар решил аналогично. Поэтому он и просил о чистом поединке. Чтобы не оказалось крови между ним и семейством вожделенной красотки. Гудрун тоже хороша, однако. Не в смысле внешности, а потому, что без ее кокетливых взглядов в репообразной башке хольда, может, и не родились бы матримониальные помыслы.
Ивар веселился как ребенок. И с ним — целая прорва пожирателей кровавого мяса. Ну надо же, какая шутка замечательная: грохнуть Ульфа Черноголового — и захапать не только его невестушку, но и изрядную долю женихова имущества. Это Свартхёвди, простой парень, проболтался: мол, отписал его побратим в случае летального исхода свое солидное бабло и прочее богатство в равных долях ему, Свартхёвди, матушке Рунгерд и невестушке Гудрун.
Вот же классная шутка! Уржаться можно.
А теперь — серьёзно.
Я узнал, на какую авантюру приглашает меня Бескостный.
Ивар Рагнарсон собрался пограбить англов. Пробить тему для папаши, который решил пощупать будущих гордых британцев на следующий год. Но первым, как говорится, самые сладкие куски, так что Ивар согласился охотно. И вот для сего доходного предприятия Ивару надобны лихие и удачливые парни вроде меня.
Не стану отрицать: я вздохнул с облегчением. До последнего момента подозревал, что Бескостный двинет на Ладогу.
Да и сколько до той Англии плыть? Не в Рим, чай. Считай, рукой подать. Через море переплыл — и там.
— Это хорошо, — сказал Ивар, — что Гримар-хольд и Ульф-хёвдинг (Ну надо же! Хёвдингом почтил!) помирились. Потому что Ульф в этот вик с нами идет.