Видно было, что все услышанное ему сильно не понравилось. Он осмотрелся и озабоченно нахмурился.
— В чем дело? — спросила Миа.
— Вам нужно переехать в другой отель, — сказал он, взвешивая каждое свое слово.
— Почему?
— Необходимо предпринять все меры предосторожности. Так, на всякий случай.
— На какой такой случай?
Он поморщился, как будто предпочел бы не вдаваться в объяснения, затем сказал медленно и спокойно:
— Этот ваш андроид, как вы его называете, видел, как вы разговаривали с Эвелин. А потом вы оказались в переулке и попытались помешать осуществлению их операции. Мне кажется вполне допустимым, что они охотились и за знакомым Эвелин, иначе они не стали бы ловить и его. А из ваших слов я склонен делать вывод, что ему удалось вырваться от них и убежать. И если мои подозрения справедливы, то они еще не получили того, за чем гонялись, и это произошло по вашей вине, точнее, благодаря вашему вмешательству. Теперь они наверняка пожелают узнать, почему вы там оказались и какое имеете отношение к Эвелин. Выходит, так или иначе вы оказались причастной к тому же делу, что и Эвелин.
У Миа мурашки по спине пробежали.
— Вы хотите сказать, они могут начать охотиться и за мной?
— Они не узнают, что вам известно, пока не побеседуют с вами, — размышлял вслух Корбен. — Впрочем, этого не случится, поэтому не волнуйтесь, — поспешно успокоил он Миа. — Однако лучше поостеречься.
— Но как?! Кажется, этим бандитам ничего не стоит похитить человека прямо среди бела дня! — Миа казалось, будто стены дворика давят на нее.
— Простите, я не хотел напугать вас, но вы правы. Эти парни действуют слишком нагло, — мрачно подтвердил он. — Я приставлю вам для охраны двух человек, но здесь от нас зависит не все. Смотря по тому, как будут развиваться события в ближайшие два дня, вы можете временно приостановить работу над своим проектом и уехать из страны, пока власти не разберутся в случившемся.
Миа возмущенно посмотрела на него и покачала головой:
— Я никуда не поеду. Ведь похищена моя мать! — Она внимательно вглядывалась в его лицо, надеясь увидеть улыбку или услышать заверение, что сцены пыток, которые всплыли в нее в мозгу, всего лишь плод ее разгоряченного воображения. Но ничего подобного не увидела. Значит, ее опасения имели под собой почву.
Она едва не потеряла сознание от ужаса, но деловитый голос Корбена привел ее в себя:
— Вы сказали, она живет напротив вашего отеля?
— Да, поэтому я и выбрала «Коммодор».
— Хорошо, тогда покажите мне ее квартиру. Пойдемте туда сейчас же. Я быстренько все там осмотрю, а потом мы вернемся сюда, и вы соберете вещи.
Корбен поднялся и протянул руку, чтобы помочь ей встать. Миа поднялась и почувствовала, что ноги у нее словно ватные. Она ухватилась за его руку, стараясь обрести равновесие.
Он успокаивающе улыбнулся:
— Не волнуйтесь, все будет хорошо. Мы вернем вашу маму.
— Буду считать вас ответственным за это, — пробормотала она в ответ, решив, что не спустит с него глаз, пока все не закончится благополучно и они с матерью не уедут куда-нибудь в более спокойное и безопасное место.
Человек в белом халате откинулся на стуле, впившись в лицо Эвелин своим ястребиным взглядом. Казалось, его что-то смущает.
— И вот этот человек, — с холодной вкрадчивостью подытожил он, — отчаянно желающий продать кое-какие древности, переходит через две весьма опасные границы, чтобы найти вас, хотя — по вашему же признанию — вы не виделись с ним больше двадцати лет, не являетесь его клиентом и в прошлом никогда не помогали ему в торговле подобными вещами. Вы понимаете, к чему я веду? — Он помолчал, раздумывая. — Все вышесказанное возвращает нас к моему первому вопросу, а именно: почему он пришел именно к вам?
От его пытливого, пронзительного взгляда у Эвелин дрожь пробежала по спине. «Нет смысла лгать или скрывать от него правду, — подумала она. — Ему все известно». Она неуверенно заговорила, не зная, правильно ли поступает:
— Он знал — одна из вещей меня определенно заинтересует.
Выражение его лица смягчилось, как будто ему удалось преодолеть какой-то трудный барьер. Он вопросительно поднял брови:
— И какая же конкретно?
— Одна книга.
— Ага! — Он удовлетворенно кивнул и, вновь откинувшись на спинку стула, сложил пальцы рук домиком. — И почему же он решил, что она вас заинтересует?
Откашлявшись, Эвелин рассказала ему о событиях 1977 года в Эль-Хиллахе. О том, как ее вызвали взглянуть на случайно отрытую пещеру. О подземных камерах. О найденных в них предметах, которые, на ее взгляд, свидетельствовали о пребывании в подземелье некоего тайного общества. А также о знаке уроборос, вырезанном на стене одной из камер и изображенном на книге, которую хотел продать Фарух.
Рассказывая, она наблюдала за его лицом. Хотя он проявлял живой интерес, она поняла: он не в первый раз слышит об этом символе. Он спросил, интересовалась ли она, что это за подпольная группа, явно желая выяснить, что известно ей. Эвелин рассказала о «Братьях непорочности», о похожих моментах в документах и о расхождениях в местонахождении группы. Собственно, ей нечего было утаивать от него. Ее поиски наткнулись на непроницаемую стену, как будто общество из подземелья просто исчезло с лица земли.
Эвелин успокоилась. Она рассказала ему все, что знала, умолчав об одном. Она не назвала имени Тома, хотя не могла бы объяснить почему. Том не просил ее скрывать от посторонних его интерес к уроборос. Но она уже давно поняла — он не был с ней откровенным. Он не сказал, что на самом деле привело его в Эль-Хиллах, что именно ему известно о давно исчезнувшей группе. И сейчас, сидя прикованной к металлическому стулу, она понимала: этот человек охотится за тем же, что много лет назад хотел заполучить Том. Следовательно, если этот человек узнает о Томе, он пожелает схватить и Тома, как схватил ее.
Думая обо всем, она даже слегка разозлилась, чувствуя себя преданной. Что на самом деле было известно Тому? А главное, знал ли он, что подпольной группой интересуются и другие? Другие, если можно так выразиться, не такие миролюбивые люди, как он. Может, если бы Том правдиво рассказал ей обо всем, она не оказалась бы в таком ужасном положении. И поступила бы как-то иначе. Впрочем, кто его знает! Все произошло так давно!
Несмотря на свои подозрения, даже спустя столько лет ею владело инстинктивное стремление защитить Тома. Она не понимала причин своего желания, просто чувствовала эту потребность, которая заставляла ее забыть об инстинкте самосохранения.
Как ни странно, но сознание, что ей удалось хоть немного скрыть от своего инквизитора, доставило ей удовольствие и придало чувство уверенности. Как будто она одержала над ним маленькую победу.