— Тогда как случай с похищением контрабандистки, связанной с какой-то грязной сделкой, не является отражением политической нестабильности, а следовательно, его можно легко сбросить со счетов, — криво усмехнулся Кирквуд и обратился к Корбену: — Видите, с чем нам приходится иметь дело?..
— Не могу себе представить, что, если вы представите ее контрабандисткой, это благотворно отзовется на вашей организации, — возразил Корбен.
Кирквуд поразмыслил над его замечанием и виновато кивнул.
— Нет, конечно. Не стану скрывать, мы тоже озабочены тем, чтобы эта история не подмочила репутацию ЮНЕСКО. К сожалению, на Капитолийском холме ее деятельность не встречает полного одобрения и поддержки. Нам лишь совсем недавно удалось вернуть Соединенные Штаты в число ее членов, что было отнюдь не просто.
США входили в число одной из тридцати семи стран, основавших ЮНЕСКО — Организацию Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры. Организация, начавшая свою деятельность в 1945 году, вскоре после окончания Второй мировой войны, имела целью обеспечить мир и безопасность, призвав народы мира к плодотворному сотрудничеству в области образования, науки и культуры. За прошедшие сорок лет, когда количество ее членов перевалило за цифру сто пятьдесят, ее политика — в основном внешняя политика, которая представлялась пугающе «левой» — стала отклоняться от насущных интересов самих США. Раскол достиг своего накала в 1984 году, когда США вышли из ЮНЕСКО. Они снова стали ее членами только в 2003 году благодаря символическому жесту президента Буша, но не нужно глубоко копаться, чтобы понять: официальные круги Вашингтона относятся к ЮНЕСКО так же недоверчиво и презрительно, как и к ее старшему брату, ООН.
— Да, здесь нужно действовать крайне осмотрительно, — подтвердил посол. — И в вопросе спасения Эвелин Бишоп, и по поводу высказываний на публике.
Корбен внимательно посмотрел на обоих мужчин.
— Что касается ее возвращения, вы знаете: для нас это тоже главная цель. А что касается прессы… Мы совершенно уверены — ее похищение не имеет никакого отношения к политике. — Он обратился к Кирквуду. — Лично я считаю — Эвелин Бишоп похитили из-за иракских древностей, но ее роль в этой истории пока остается неясной.
— А вы знаете, что именно было похищено? — спросил Кирквуд.
Корбен медлил с ответом: он не хотел говорить больше, чем следовало, но вместе с тем опасался вызвать у Кирквуда подозрительность.
— Различные статуэтки, таблички с клинописью, печати. У нас есть несколько снимков, сделанных «Полароидом».
— Могу я на них взглянуть?
Корбен удивился. Кирквуд копал глубже, чем он ожидал.
— Разумеется. Они у меня в кабинете.
Кирквуд кивнул:
— О’кей. Итак, мы предполагаем, что она оказалась каким-то образом связанной с бандитами. Но собиралась ли она участвовать в сделке или хотела помешать ее осуществлению? Понимаете, к чему я веду? Мы можем придерживаться данной версии. Скажем, Эвелин услышала что-то о предстоящей сделке, попыталась помешать ей или выдать участников, и тогда они ее похитили. Зная ее, я скорее именно так представляю произошедшее.
— Что ж, пожалуй, такая версия устроила бы всех, — заметил посол.
— Только, к сожалению, — возразил Корбен, — она никого не поставила в известность. Если бы она действительно направлялась на место встречи, рассчитывая помешать сделке, она должна была бы кому-нибудь позвонить и сообщить об этом. Тогда у похитителей были основания заставить ее замолчать. Вот почему я так за нее боюсь. Если все так и случилось и их цель — заставить ее молчать, тогда нечего и ждать, чтобы они вышли на нас и предъявили какие-либо требования. Мы сами должны связаться с ними и предложить им что-нибудь интересное в обмен на ее возвращение. Если только они не успели зайти слишком далеко, — закончил он, мрачно взглянув на своих собеседников.
— Думаю, вам следует распространить по вашим каналам информацию, что мы требуем ее возврата и не станем задавать похитителям никаких вопросов, — предложил посол.
— Это я уже сделал, — успокоил его Корбен. — Но после летних событий наши контакты весьма ослабли. Страна расколота на две части. Одна сторона вообще не станет с нами говорить, а другая в данном случае бесполезна.
— Зато у меня достаточно обширные связи в этом регионе, — вступил в разговор Кирквуд. — Я с готовностью вам помогу. Мои связи наверняка несколько иного характера, чем ваши. И когда речь идет о похищенных в Ираке ценностях, мы можем рассчитывать на помощь многих жителей страны. К тому же это будет воспринято как нейтральное расследование под эгидой ООН, а не Великого Сатаны, — усмехнулся он, приведя распространенное в этом регионе название Америки.
Корбен взглянул на посла. Он понял: идея Кирквуда посла вполне устраивала — в отличие от Корбена, предпочитавшего действовать в одиночку. Сама профессия агента ЦРУ подразумевала самостоятельную работу, что отвечало его вкусам. Но хотя его не радовала перспектива того, что кто-то будет заглядывать ему через плечо, он не мог отказаться от предложения Кирквуда. К тому же тот мог оказаться очень полезным. ООН располагала обширными контактами в регионе. Кроме того, чем раньше они найдут Эвелин, тем быстрее он выйдет на хакима. А для него это будет концом игры, в чем он никогда не признался бы своим собеседникам.
— Что ж, не вижу проблемы, — согласился Корбен.
Кирквуд озадачил его следующим вопросом:
— Я слышал, в эту историю замешана еще одна женщина. Вам о ней что-нибудь известно?
— Миа Бишоп, — коротко осведомил его Корбен. — Дочь Эвелин.
Гостиную в квартире Корбена уже окутал легкий сумрак, когда Миа пошевелилась на диване и проснулась. Спросонья она не сразу поняла, где находится, затем внезапно все вспомнила. Она медленно села и потерла лицо, приходя в себя. Затем встала с дивана и побрела к французским окнам, выходившим на балкон.
Громоздящиеся за окнами здания все как один были унылого серого цвета и казались такими же измученными и обессиленными, какой чувствовала себя она. Почти на всех фасадах пестрели выбоины от пуль и шрапнели. Над плоскими крышами поднимался целый лес телевизионных антенн, дома, словно паутина, опутывала путаница телефонных и электрических проводов. С эстетической точки зрения город был лишен какой-либо привлекательности. Но вопреки всем ожиданиям и логике он очаровывал каждого, кто сюда приезжал. В том числе и Миа.
Она наскоро вымылась под душем и уже вытиралась, когда услышала за входной дверью какой-то шум и вся напряглась. Она постояла, старательно прислушиваясь, затем завернулась в полотенце и на цыпочках пробралась к двери на балкон. Слегка приоткрыв дверь, она посмотрела в узкую щель. Входную дверь отсюда не было видно. Что же делать, лихорадочно подумала она. Запереться в ванной? Нельзя, в ней нет окна. Спрятаться в одной из спален, откуда можно попасть на балкон? Тоже не лучший выход: квартира находится на шестом этаже, а она уже не осмелится повторить свой цирковой трюк. Она так и не успела ничего придумать, как вдруг щелкнул замок, и дверь открылась. Каждый волосок на ее теле встал дыбом, пока в квартире не раздался голос Корбена: