Полина, чувствуя на себе пристальное внимание полиции, решила исполнить роль «хирурга». Софи намазала пеной щеки и часть шеи Лео — заняло это целую вечность. Пахло лавандой, сандаловым деревом, пеной для бритья. Полина взялась за бритву…
Англичане наслаждались каждой секундой представления. Береговая охрана продолжала наблюдать за их яхтой.
— Захватывает-то как! Куда веселей, чем нарды, — рассмеялся Тедди.
Мощный катер направился в их сторону, набирая скорость.
— А вот и они, глядите! — сказал Маркус.
Катер развернулся в сторону другого корабля: видимо, береговая охрана, увидев в бинокль двух красавиц, бреющих на палубе щеголя, сочла это за очередную забаву богатых бездельников и решила сосредоточиться на потенциальном контрабандисте.
— Есть! — двадцатью минутами позже победно произнес Маркус. — Посмотрите — Кап-д'Аль. Мы в территориальных водах Франции.
«Вот так, — думал Лео. — Никакой таможни, иммиграционной полиции, паспортного контроля… Детские игры».
Полина наносила последние штрихи. Она так низко наклонилась над Лео, что можно было сосчитать веснушки у нее на лице. Лео смотрел в большие карие глаза француженки, чувствовал запах духов, ее дыхание… Такой контраст по сравнению с пережитым за последнее время… Лео закрыл глаза, и Полина приняла это за намек.
— Voilà, красавчик! — Она легонько поцеловала его в губы.
Лео не ответил. Полина отошла.
— Отлично, мои дорогие coiffeuses, [64] — похвалил Маркус. — Отлично!
Все захлопали в ладоши.
Позже за столом Никки спросил Лео с недоброй ухмылочкой:
— Вы на самом деле преподаватель-хиппи? Что читаете? Постструктуралистский анализ произведений Керуака?
— Здесь найдется что-нибудь поесть? — спросил Лео, игнорируя вопрос.
— Скоро перекусим, — пообещал Никки. Ему неприятно было находиться рядом с нелюдимым чужаком: было в нем что-то от непокорного дикого зверя.
— Простите нас, — сказал Тедди. — Англичане всегда остаются мальчишками.
Встали на якорь.
— Они всегда стремятся перехитрить закон, — добавил Тедди за обедом. К столу подали холодных омаров, французские багеты и оливки. — Вот почему мы играем в пиратов.
Лео уплетал хлеб.
— Во всем виновата французская система образования, — сказал Никки. — Она учит презирать власти, потому что большинство хозяев — неудачники, но она же и прививает пожизненную верность системе. Как хочешь, так и понимай.
Лео с трудом усваивал суть разговора. Он так устал, что едва держал глаза открытыми. Ему не терпелось увидеться с Орсиной — он напряженно ждал этого две недели.
Вскоре после восьми вечера «Шалунья» пришвартовалась в Антибах, и Лео сошел на берег, прихватив старую кожаную куртку и рюкзак.
— Пластиковая сумка смотрелась бы лучше, — фыркнул Нико. — Зачем рюкзак? Ух, тяжелый! Там, наверное, семейная Библия и двухфутовый разводной ключ. А я-то думал, хиппи путешествуют налегке.
— От ключа можно избавиться, — сказал Лео, достал инструмент и бросил его за борт. — А вот Библию я поберегу. Обещал престарелой матери всегда носить книгу при себе.
— О! — отозвался Нико, не совсем понимая, шутит Лео или говорит серьезно. Софи улыбнулась, а Полина захихикала.
Орсина просила предупредить, когда яхте останется час ходу до Антиб. Лео стоял на носу корабля и видел ее вдалеке: фигура в свете уличного фонаря, которую нельзя было не узнать. Он ощутил ауру Орсины, прежде чем увидел девушку.
Отец Джон сидел в приемной, окруженный фресками с изображениями святых Петра, Павла, Себастьяна и Катерины. Прелат настоял, чтобы он повременил с возвращением в Вашингтон, и папа римский вызвал Джона на аудиенцию. Через несколько минут секретарь попросил войти.
Папа сидел на троне. Иезуит с большим почтением преклонил колени и сел на место, указанное понтификом.
— Ваше святейшество, я полностью к вашим услугам, — сказал Джон.
Некоторое время понтифик пристально смотрел на него. Тишина стояла оглушительная. Казалось, папа усмехается — выражение его лица многих сбивало с толку; утверждали, будто это улыбка просветленного.
— Нунций Макграт, — заговорил папа, — мы приняли решение относительно вас и передали его прелату «Опус деи». Ему оно пришлось по душе.
Эти слова озадачили Джона и слегка встревожили.
— Мы освобождаем вас от должности нунция в Соединенных Штатах Америки.
Джон пришел в замешательство, но сохранил спокойствие и остался сидеть неподвижно. Папе, похоже, нравилось наблюдать, как груз его решения оседает в душе Джона. Он пояснил:
— Да, мы более не желаем, чтобы вы находились вдалеке от нас, по ту сторону Атлантики. Мы назначаем вас префектом Конгрегации доктрины веры. К исполнению обязанностей приступаете немедленно.
Для Джона это стало полнейшим сюрпризом. Но не ему обсуждать решение папы римского и выражать личные чувства. Он перекрестился и сказал:
— Я всегда к вашим услугам, святой отец.
Ответ понравился папе — улыбка понтифика стала шире.
— Нам будет приятно начать сегодня работу над новой энцикликой. Прелат, — кивнул он секретарю, — запишите все точно. Она будет озаглавлена, префект, — обратился он к Джону по новому званию, — «Vox Populi, Vox Dei» [65] и адресована епископам, священникам и дьяконам, мужчинам и женщинам, живущим во Христе, а также всем истинно верующим. Хотим сообщить следующее: мы, понтифик, поддерживаем все решения Второго ватиканского собора. Господь говорил с нами устами народа. Глас народа — глас Божий — обратился к нам со святыми словами. Вы, префект, должны будете переложить все это на соответствующий язык. Если вкратце, то мы поняли: в наше время нет единого мнения, что есть морально верно и что есть морально неверно. Мы намерены вести христианскую Европу путем тысячелетней традиции и осознаем, что паства нуждается в уверенном пастыре.
— Значит ли это, ваше святейшество, что программа «Раскроем объятия всем верующим» будет закрыта? — осмелился спросить Джон.
— «Закрыта»? Какое мрачное слово, префект! Нет, программу лишь приостановят.
— При всем уважении, святой отец, это вряд ли поможет успокоить массы. Как ни прискорбно, но мой долг предупредить вас о подобной возможности.
Папа римский и секретарь обменялись взглядами. Секретарь был преданным слугой и строгим советником папы с тех самых дней, как будущий понтифик стал епископом. Папский прелат, похоже, соглашался с префектом: он едва заметно дернул губами, но папа узнал этот жест, хотя секретарь и отвернулся.