— Ивонне, — позвал Бернт Хелле и попробовал удержать ее взгляд. — Послушайте теперь меня. — Она отвернулась от зятя и попыталась вырвать ладонь из его руки. — Послушайте меня, — повторил он таким тоном, как будто разговаривал со своей упрямой дочерью. — У нас с вами еще много времени на разговоры. Сейчас важно, чтобы полицейские получили ответы на все свои вопросы.
Ивонне отказалась от попытки освободить свою руку и лежала теперь неподвижно, обессиленная. Даже волосы, растрепавшиеся по подушке седыми клочками, выглядели безжизненными.
— Его зовут Матс Бохус, — внезапно сказала она своим прежним голосом, холодным и равнодушным одновременно. Родился тринадцатого октября тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Это все, что я знаю.
Ингвар снова приблизился к кровати.
— И этот Матс недавно приходил к Фионе, — констатировал он, как будто ему и не нужно было подтверждение Ивонне.
Она все равно пробормотала что-то подтверждающее, не глядя на Ингвара.
— До Нового года или после? — спросил он.
— Перед самым Рождеством, — прошептала Ивонне. — Он был... он... — Поток слез, казалось, и не собирается останавливаться.
Бернт Хелле нашел в ящике ночного столика носовой платок и вложил ей в руку. Ей хватило сил лишь на то, чтобы слегка прикоснуться к уголку глаза.
— Я отослала ее тогда из дому, — вдруг сказала она. — Послала Фиону к моей сестре в Докка. Достаточно далеко, чтобы до соседей слухи не дошли.
Ингвар вздрогнул, потому что Ивонне рассмеялась. Звук был похож на карканье раненой вороны — хриплый, пронзительный и безрадостный.
— Она родила слишком рано, — продолжила Ивонне. — Меня там не было. Никого не было. Они могли умереть там вдвоем...
Она закашлялась. Бернт Хелле приподнял ее за плечи. Когда приступ наконец-то закончился, он осторожно вытер ей рот и уложил обратно.
— С мальчиком что-то было не в порядке, — отдышавшись, сказала она. — Но это было уже не наше дело.
— А что не в порядке? — спросил Ингвар.
— Он был слишком большой. Вялый, толстый и необыкновенно... уродливый.
На мгновение Ингвар представил себе Рагнхилль, какой она была, когда ее только-только достали из материнского живота, в слизи, беспомощную, страшненькую. Он поднес руку ко рту и откашлялся. Прищурился. Однако Ивонне Кнутсен вряд ли заметила его неодобрение.
— И что произошло потом? — почти неслышно спросил Бернт Хелле.
— Мы забыли, — ответила Ивонне. — Мы вынуждены были забыть. — Ингвар бесшумно отступил на шаг от кровати. — Мальчика забрали. Усыновили. Я, конечно, не знала кто. Так было лучше. И для него, и для Фионы. У нее впереди была вся жизнь. Для этого только необходимо было забыть.
— И вы смогли? Вы смогли забыть, Ивонне? — Бернт Хелле отпустил ее руку и сполз на самый край стула, будто готовясь уйти. Его левая нога мелко дрожала. Каблук ботинка стучал по покрытому линолеумом полу.
— Я забыла. Фиона забыла. Это было единственно верное решение. Неужели ты не понимаешь, Бернт! — вскрикнула она.
Ее пальцы царапали простыню в том месте, где только что лежала его рука. Он смотрел в сторону криво висящей на стене литографии. Потом откинулся на спинку стула и покачал головой, не отрывая глаз от абстрактного сочетания выцветших кубов и цилиндров.
— Ты должен попробовать понять, — просила Ивонне. — Фиона была слишком маленькой. Лучшим решением было отослать ее подальше, дать ребенку родиться и после этого просто забыть. Продолжать жить так, как будто ничего не произошло. Это было совершенно необходимо, Бернт. Я должна была думать о Фионе. Только о ней. Я была ответственна за нее, я была ее матерью. Мальчику было лучше со взрослыми родителями, с людьми, которые могли...
— И это произошло в конце семидесятых, — сказал Бернт и еще немного отодвинулся от кровати. — Как раз когда женщины добились фактического равноправия, Ивонне! Премьер-министром трижды избиралась Гру Харлем Брундтланд. Только и разговоров было что о защите окружающей среды, разрешении абортов и равном распределении должностей между мужчинами и женщинами, черт побери! — Он внезапно поднялся. Постоял над ней в полуугрожающей, полуотчаянной позе с поднятыми кулаками, затем запрокинул лицо к потолку и провел по волосам обеими ладонями. — А мы годами пытались зачать ребенка! Мы побывали во всех возможных клиниках и здесь, и за границей, мы пытались и пытались, и...
— Мне кажется, — резко оборвал его Ингвар, — что нам стоит придерживаться вашего собственного разумного предложения, Хелле. Потому что есть проблема, о которой нужно поговорить сейчас, и это нельзя отложить на потом.
Большой сильный мужчина смотрел на него удивленно, как будто он только сейчас заметил, что в комнате находятся полицейские.
— Да, — смущенно сказал он. — Да, конечно...
Он медленно обошел кровать и встал с другой стороны. Ингвар заметил, что под мышками у Хелле расползается влажное пятно.
— Что вы собираетесь сейчас делать? — спросил Ингвар.
Бернт Хелле ответил не сразу. Он тщательно поправлял картину. Немного в одну сторону, потом еще чуть-чуть назад.
— Я хорошо понимаю, что у вас еще много вопросов, — произнес он, по-прежнему стоя лицом к стене. — И я правда очень хочу помочь. Но сейчас я не могу здесь оставаться, поэтому ухожу.
Зигмунд загородил ему дорогу к двери.
— Я ведь не задержан, — сказал Бернт Хелле Зигмунду — он был на голову выше коренастого полицейского. — Отойдите.
— Пропусти его, — приказал Ингвар Стюбё. — Огромное спасибо за помощь, Хелле.
Вдовец не ответил. Дверь за ним закрывалась так медленно, что они долго слышали его тяжелые шаги по старенькому линолеуму, они удалялись по коридору и становились все слабее и слабее. Ингвар сел на стул, на место Хелле.
— Ну вот, остались только мы.
Больная женщина выглядела теперь гораздо хуже, чем в начале разговора. Лихорадочный румянец исчез. Лицо снова стало совершенно бледным, каким было, когда они пришли, но на него лег мертвенный, голубоватый оттенок. Глаза закатились. Нижняя губа подрагивала — и это было единственное доказательство того, что Ивонне Кнутсен все еще жива.
— Я понимаю, как вам трудно, — осторожно сказал он. — И я не буду вас долго мучить. Я просто должен знать, что случилось, когда...
— Уходите.
— Я только...
— Исчезните.
— Что он хотел? — спросил Ингвар. — Матс Бохус. Что произошло, когда он пришел?
— Идите отсюда.
— Он живет тут, в...
— Уходите. Пожалуйста.
Ее рука нащупала кнопку вызова, которая была скотчем прилеплена к кровати. Ингвар поднялся:
— Мне очень жаль. До свидания.
— Но, — запротестовал Зигмунд Берли, когда Ингвар взял его за руку и потащил за собой к двери, — мы же должны...